воскресенье, 08 ноября 2015
продолжение первой части)
Август, 2005 г.
Вот уж точно, когда Джесси следовало уехать из дома – это на время экзаменов и защиты всяческих работ. Я любил свою профессию и, переехав в другой населенный пункт, обзавелся богатыми спонсорами и уже собственной лабораторией, куда тут же сманил добрую половину ребят из родного города. Было отлично работать над своим проектом и наблюдать за его реализацией. Вы должны понять, что медицинский бизнес ничем не отличается от любого другого, здесь тоже имеет огромное значение время и результат. И я мог отлично сочетать в себе эти факторы. Для вдохновения я посещал больницы и дома для престарелых, много работал с пациентами и как-то для себя решил, что не буду создавать выгодно продаваемые пустышки. Мне нужен был результат. Я хотел, чтобы мое лекарство приносило плоды не только в виде шуршащих бумажек. Но, одновременно работать всерьез и уделять внимание Джесси, было ужасно сложно. Джесси не любил ждать, когда я закончу с делами. Он требовал моего появления здесь и сейчас. Более того, ему часто хотелось поговорить со мной, посмотреть в компании мужа спортивный канал или стребовать с меня пирог с черносливом… В общем он требовал мое внимание, а его я дать был не в силах. Страшнее казались вечеринки, где было обязательно присутствие моего Джесси со спутником. То есть с супругом. То есть со мной. По пути домой я попросту заснул в машине, а проснулся уже в постели. Меня раздевали, укрывали одеялом и нежно целовали в лоб. Я даже не пробовал проснуться окончательно. Я провалился в сон, даже не успев подумать.
Проснулся я уже когда во всю за окном светило солнце. Глаза упорно закрывались. Я вяло умылся, зевнул во весь рот и решил спуститься на кухню. Может, когда я поем, мне станет лучше?
Джесси обнаружился на кухне. Он готовил яичницу с беконом и одновременно пытался читать. Раньше эта картина меня бы умилила, но сейчас я чувствовал только сногсшибательную усталость.
- Ого, какой ты помятый! – восхитился он, - Вроде и не пил вчера, а выглядишь как с похмелья. Голова не болит?
- Нет, - буркнул я. Только этого мне не хватало для полной радости. Еда оказалась спасением. Я медленно просыпался и приходил в себя.
- Почему ты меня не разбудил? Время почти обед. Меня уже все потеряли.
- Ничего подобного, - легкомысленно заявил Джесси, - я позвонил той девице, твоей помощнице и сказал, что ты приболел. Лаура, или как там ее, сказала, что ты неважно выглядел последнюю неделю и тебе надо отдохнуть.
- Я в порядке, - попытался возразить я. Он поймал мою ладонь в плен своих рук. Большой палец нежно огладили.
- Мне нужен живой муж, а не его воспоминание, - заметил Джес, - Сегодня мы будем валяться на диване, спать и смотреть какую-нибудь слюнявую мелодраму из разряда тех, которые ты любишь. И никакой работы, Эдди, или я за себя не отвечаю!
Конечно, можно было бы с ним поспорить, погундеть, повозмущаться, но я сам дал повод прийти к такому решению. Я заснул в машине. И это нервировало.
Смотрели «Титаник», где-то на середине фильма я уснул, позволив Джесси насладиться погружением легендарного лайнера в пучину океанских вод.
Мне снились луга и яркое солнце. Было очень тепло и уютно. Вероятно от того, что я лежал прямо на Джесси, и он обнимал меня своими руками.
Проснулся я внезапно от лезущих в голову формул. Я вскочил, попав Джесси куда-то в живот. Он охнул, скрючился, но обзываться не стал.
Я же метался по дому в поисках бумаги и ручки. Кто бы мог подумать, что найти в этом доме пишущие предметы – это так сложно! Рука летала по бумаге, мозги выстреливали информацию, ничего не объясняя и не давая возможности поразмыслить над тем, что я делаю.
- Это что? – поинтересовался Джесси.
- Формула.
- Формула чего?
- Понятия не имею.
- Менделеев ты мой! – рассмеялся Джесси. Я недоуменно посмотрел на него. Менделеев? Сомневаюсь, что я настолько гениален, хотя такая похвала мне нравится.
Сентябрь, 2008 г.
Моника часто болела в последние месяцы. Зимой она провалилась под лед, слегла с воспалением легких. Едва откачали. С тех пор мы боролись с болезнями, приходящими друг за другом. Складывалось неприятное ощущение, что смерть вцепилась в нашу девочку щипцами и не хочет ее отпускать.
А я вцепился в собственный вес, желая сбросить хотя бы пару килограммов. Джесси нравился мой вес, а меня раздражал мой подозрительный внешний вид. Округлые щеки, потолстевшая задница, напрочь ушедшая в небытие талия.
- Мой хомячок, - нежно говорил Джесси и трепал меня по щекам. Его поведение дико бесило. Я кое-как выкраивал время для пресса и пробежки. Приходил я домой с болящими ногами, нервный и злой.
- Милый, ты прекрасно выглядишь, - ласково говорила моя мама.
- Эд, ты кажешься внешне успешным человеком, - добавлял отец.
- Успешный человек не обязан быть толстым, - ворчал я.
- Разве ты толстый? Раньше на тебя без слез было не взглянуть, ты выглядишь очень славно. А что про это думает Джесси?
- Джесси все устраивает, - бурчал я.
Супруг умудрялся ко всему относиться очень позитивно. Есть проблема? Так реши ее, не ной. Решил проблему? Умничка. Джесси жил этим и все вокруг него прекрасно получалось.
Во мне его устраивало все, вплоть до лишнего веса.
- Как мне бороться с этим, если ты меня не поддерживаешь? – ворчал я.
- Мысленно я всегда с тобой! – вещал он и снова тянулся к моим щекам. Потискать.
К концу сентября Моника заболела снова. И уже гораздо серьезнее. Не спасали ни врачи, ни лекарства.
- Они говорят, что мучить ее нет уже никакого смысла, - как-то вечером сказал мне Джесс.
- Может, еще обойдется? – спросил я. мне так хотелось верить в лучшее, я готов был и себя обманывать.
- Нет дорогой. И знаешь… я не хочу, чтобы ты это видел. Я сам увезу ее.
В ту ночь я спал вместе с Моникой. Она положила мне голову на живот и только поскуливала от боли. Я гладил нежную шерсть, желая ее хоть немного успокоить. Проснулся я уже без Моники. Из дома пропали все ее игрушки, спальное место и все остальное. Но проблема в том, что все в этом доме пропахло Моникой. Я слышал ее лай в каждой комнате, ее собачий запах пропитал все вокруг. Чтобы забыть о Монике, нам нужно было сменить дом.
Я старался не думать о своей утрате. Я много вкалывал, до изнеможения. Но, к сожалению, понимал, что с помощью работы мне не избавиться от тяжелых мыслей.
Через неделю я взглянул на себя в зеркало и обомлел. На меня смотрел Эдди двухлетней давности – худой, стройный, бледнокожий. Я покрутился и так и эдак. О, привет, талия, ты вернулась!
- Я бы предпочел иметь дело с моим хомячком, - Джесси приобнял меня со спины, - Куда ты его дел?
- Он загостился, - я чуть улыбнулся, - Пришлось выпроваживать. Тебе не нравится?
- Нравится. Но и там не было ничего избыточного. Можно вернуть.
- Сегодня я бы не отказался от плотного ужина.
- Я заказал пиццу. И я купил вина. Твоего любимого, красного.
- Одной пиццы будет маловато.
- Поэтому я заказал две – куриную и с колбаской. Будем возвращать хомячка.
Ноябрь, 2007 г.
Мой друг-извращенец, Томми, преподавал основы БДСМ-а и постоянно звал меня с мужем на свои сессии. Плетки меня не интересовали, зато привлекало пиво, которое можно было купить в их баре. Пиво казалось горьковатым, но удивительно вкусным. С третьего раза я таки разузнал марку. Пиво было родом из Шотландии и продавалось только в двух магазинах на весь город.
- От пива толстеют, - смеялся Джес.
- Тихо будь! – рычал я в ответ.
Том родился художником. Он казался мне гением фотографии. Один из снимков даже висел в моей гостиной. Он поймал меня во время дождя. Я выперся из дома без зонтика, он снял меня стоящим под дождем, с задранной головой, а потом пошел знакомиться.
- Детка, я скучаю, - ворковал он по телефону, - Я встретил такую милую девчонку. Она так забавно картавит. Француженка, настоящая француженка! И знаешь что, я тут подумал про мою сессию с знаменитостями. Может, ты уговоришь Джесси пройтись до моей мастерской?
- Он совершенно не фотогеничный, - я засунул в рот ложку салата. Блаженство! И обжорство. Да здравствуют хомяки!
- Ты о себе говорил то же самое. И что в итоге получилось? Знаешь секрет больших мужчин? Им следует улыбнуться, показать мускулы и все будет прекрасно! Кстати, я сегодня снимал Пьера Ришара.
- Шутишь! – ахнул я.
- Он такой забавный дядька. Я рассказал ему о тебе, и месье оставил автограф и слова очень приятные. Но ты мне должен будешь уговорить Джесси попозировать мне.
- За автограф Пьера Ришара? Да с удовольствием!
Джес и не думал сопротивляться. Когда я зашел в студию за заветной бумажкой родом из Франции, они уже вовсю работали.
- Это что… костюм гладиатора? – изумился я. В юбочке моды времен Спартака Джес смотрелся весьма органично. Я облизнулся. Всю его грудь пересекали кожаные ремешки. И смотрелось это обжигающе возбуждающе.
- Мы хотели костюм римского легионера, - пояснил Томми, - Но этот наряд сексуальнее.
- Не то слово!
- Так бы ремешками отходил!
- Я бы тоже, наверное… - простонал я, - И не только!
- Эй, - рассмеялся Джес, - Ребята, вы чего? Мы тут делом занимаемся или как?
- Вы – делом, - улыбнулся я, - А я полюбоваться пришел.
- Учись, Эдди, - тоном знатока проговорил Том, - Вот как действуют ремешки на сознание человека!
И в кои-то веки я был с ним согласен.
Июнь, 2008 г.
Больше всего меня бесило, что мои родители продолжали делать вид, что я совершенно нормальный. Для моего определения даже появилась легенда. Я, как человек творчества, изобретатель, не желал связывать себя узами брака. И наличие Джесси в моей жизни их никак не волновало.
Они так и не приняли меня до конца. Но сейчас все изменилось. Я знаю наверняка, что они были готовы отдать все на свете, чтобы он был жив. Потому что им не понравилось то, что я представлял собой без Джесси. В июне 2008 г. мы ездили в Париж. Этот город был не самым любимым из моего списка. Я не любил французов, мне не нравился их язык, и я честно не понимал, почему этот город зовут столицей влюбленности. Но у меня выдалось свободное время и мы с бухты-барахты поехали в Париж. Город мне не понравился. Это было не то место, где я мог бы провести жизнь... и там я наткнулся на подругу моей матери, Элизабет. Я облизывал мороженое, грелся в объятьях Джесси и глазел на витрины. Очень хотелось прикупить себе что-то особенное, а попадалось все неожиданно скучное и обыденное. Хотелось домой.
- Вид Эйфелевой башни не вдохновляет? – улыбнулся Джес.
- Железяка. Все тут фигово.
- Какой ты вредный, - он приобнял меня за плечи, и в этот прекрасный миг я столкнулся глазами с Лиззи. Она стояла рядом с мужем и ошарашенно разглядывала меня. Я снял очки и помахал ей рукой.
- Эдди... дорогой! – она обняла меня невесомо, словно боялась, что я рассыплюсь в ее руках.
- Я так давно тебя не видел! Что ты здесь делаешь?
- Мы приехали по работа. А ты? – ее глаза метнулись на Джесси.
- А это мой муж, - безжалостно сказал я. Хотелось расставить все точки над «и».
- Но твоя мать…
- Моя мать никогда бы этого не признала. Не то, чтобы я на нее обижен, но это неприятно.
- Может, поужинаем сегодня? – спросил муж Элизабет, я даже имени его вспомнить не мог.
- С удовольствием, - честно ответил я. На следующий день отец меня отчитывал. Я, мол, ставлю их в неприятное положение. И мы снова поссорились, хотя с Элизабет и ее мужем вечер получился очень славным.
- Не знаю, чтобы я делала, если бы у моих детей обнаружилась нетрадиционная ориентация, - призналась мне Элизабет, - Вероятно, отреагировала бы остро. Их можно понять.
- Но я же не изменился?
- Ничуть, - она ласково погладила меня по щеке, - Ты все тот же умница, как и раньше.
Сотрясенный Элизабет мир был восстановлен, он устоял, как и устоял с другими родительскими друзьями и знакомыми.
Но мама с папой продолжали рассказывать про творческого человека, и все усиленно кивали.
Сентябрь, 2009г.
На стене у меня разместилось панно из осенних листьев. В воздухе витало творческое настроение. Оглядывая дело рук своих, я был горд. Вот к чему может привести прогулка в парке, ткань и тюбик клея. Панно идеально вписалось на кухонную стену. Я пил кофе и наслаждался. Мой день рождения приближался семимильными шагами. Больше всего я хотел начать его в постели. Расслабляющий массаж и поцелуи были бы залогом отличного дня. Но вот беда. Об этом дне Джесси всегда забывал и старался оказаться где угодно, но не дома. Даты и Джесси никак не уживались друг с другом, и было бесполезно обижаться на него за это. В этом году я решил и вовсе не напоминать ему. Надоело напрашиваться. К тому же, приятно ведь знать, что о тебе помнят и любят.
Джесси в этом году не порадовал. Он попытался встать пораньше, но был опрокинут на спину и зацелован. Я наглаживал его, терся и целовал. Было ну о-очень вкусно.
- Ты такой с утра нежный, - смеялся он.
Утренний секс несколько примирил меня с действительностью, настроил на позитивный лад. День был засыпан телефонными звонками и смс, которые не радовали. Я забурился в магазин, купил себе пижаму с оленем. Долго смотрел на пижаму со свиньей, но в итоге пришел к выводу, что она не налезла бы на Джесси.
После обеда настроение ухнуло вниз, после того как Джес позвонил и сказал, что собирается попить пива с друзьями. Стало вдруг так обидно, что и слов не подберешь.
- Конечно, - деревянным голосом сказал я.
- Эй, ты чего?
- Я нормально.
- У тебя странный голос.
- Голова болит. Не обращай внимания.
- А, ну ладно. Таблетку бы выпил.
- Обязательно.
В конце концов, я сам был виноват. Нужно было напомнить. И, в конце концов, день рождения – это просто еще один день в году. Проза жизни.
Остаток дня я потратил на приготовление вкусностей. А потом со злости засунул все в холодильник и заказал себе пиццу. Да здравствуют мыльные оперы и лишние килограммы.
Джес явился в первом часу. Немного навеселе, но не чересчур. Откусил у меня кусочек пиццы и чмокнул в щеку жирными губами.
- Хороший вечер? – спросил я.
- Очень даже. Бросай свой фильм, пошли спать.
Я послушно выключил комп, поднялся наверх и порадовал себя и Джесси моим видом в новой пижаме. «Олень и есть олень», - подумалось мне.
А утром меня растрясли.
- Ты почему мне не сказал? – с огромными глазами говорил мне Джесси.
- Что? – сонно спросил я.
- Сейчас звонила Сьюзан, спрашивала, как мы провели день.
- И что ты ей сказал?
- Правду! Эдди, почему ты мне не напомнил?
- Ты уже большой мальчик, Джес Симмонс, - я зевнул и перевернулся на другой бок. Было ужасно неловко.
Джес сидел молча. Через какое-то непродолжительное время он-таки поднялся и ушел. Я только и мог, что глубоко вздохнуть, призывая себя к спокойствию. Почему-то было ужасно стыдно.
На кухне Джес питался соком и печеньем. И для того, чтобы добраться до сока, ему пришлось открывать холодильник. Он не мог не оценить гору приготовленной еды. Я наложил себе одного из салатиков и удобно устроился напротив него.
- Может, сходим куда-нибудь? – нервно спросил он, - В кино, театр… цирк? – его голос дрогнул.
- Я допоздна в лаборатории.
- Это до скольки?
- Часов до восьми. Может, позже.
Джесси покачал головой. Я редко видел его таким убитым.
- Может, тебя подвезти?
- Не хочу обратно брать такси.
- А… ладно.
И почему мне так хотелось погладить его по волосам?! Я поднялся, обнял его и поцеловал в щеку. Разумеется, был и подарок и праздник, но все потом. И осадок все же остался. Почему я рассказал именно эту историю? Чтобы вы поняли – мы причиняем боль своим близким, иногда даже не замечая того.
Февраль, 2010 г.
Наверное, когда говоришь кому-то «Он оставлял синяки на моих бедрах», то окружающие представляют либо домашнее насилие, либо неумеренное сексуальное желание. Джес никогда не стремился причинить мне физическую боль (не считая того случая с Лори, конечно), да и во время секса у него работало что-то помимо нижнего мозга. Но в феврале 2010 года синяков на моих бедрах прибавилось.
Я умудрился сломать ногу. Не смотрел под ноги и поскользнулся прямо у здания лаборатории. Добрые люди помогли мне подняться и отвезли в больницу, где меня, ворчливого и злого, встретила мать. Перелом был не страшный, но сам факт отсутствия нормального передвижения бесил просто до зубного скрежета.
- Я сломал ногу! – возвестил я.
- Все в порядке? – чуть испуганно спросил Джес.
- Да, сижу у мамы в холле. Забери меня.
Два раза просить не пришлось. Через пол часа меня несли к выходу. Я восседал у него на локте, почти задевал потолок головой и ужасно был горд тем, что у меня такой замечательный супруг. Нас провожали взглядами, а сестренка Менди, с которой я трепал языком со скуки, заверяла подружку, что мы очень колоритная пара.
- Знаешь, - заметил я, когда меня устраивали в машине, - не смотря на то, что они мои родители переехали в этот город, видеться мы чаще не стали. Даже наоборот. Они ждут, что я сделаю первый шаг и буду по воскресеньям пить у них чай?
- Конечно, хмыкнул Джес, - Ты только кексы не забудь принести.
На самом деле, полученная травма мало изменила мою жизнь. Жалко только было, что я не могу пронестись по лабораторским помещениям подобно ужасу темной ночи и всех поставить на уши. Приходилось передвигаться медленно, с костылем. Он стучал по полу, предупреждая всех вокруг, что я иду. Так что напугать я никого не мог. Джесси забирал меня домой. Привозил на работу. И постоянно носил на руках. Я довольно щурился, часто целовал его в щеки, излучая гордость. А мои бедра были в синяках, потому что Джес держал очень крепко. Я с довольным видом по вечерам их изучал, мне они нравились.
Ложась спать, я обнимал его за руку, нежно целовал и говорил, как сильно я его люблю.
Кто бы мог подумать, что болеть с переломанными костями невероятно приятно. Джесси же быстро просек, как мне это нравится, и потом просто носил меня на руках, чтобы поднять настроение.
Апрель, 2011 год.
Мы не стали заводить ни детей, ни домашних животных. Наверное, зря. Не знаю. За животное вполне подходил паучок, живущий в ванной. Я назвал его Генри и часто здоровался.
Детей я не хотел из принципа. Меня бесили парочки, сюсюкающиеся со своими отпрысками. «Хочешь конфетку, зайка?», «Сынуля, дай носик вытру», «Выдрочка ты моя сладенькая, дай, обниму!». Крохотулечек и золотулечек вокруг было ну очень много. До тошноты. Помимо прочего я не представлял, как гейская пара может растить ребенка? Если брать из приюта, то в доме появится чей-то левый отпрыск? А если нанимать суррогатную мать, то чей ген использовать? То есть, получается, что это будет ребенок только одного из нас? Боже, какой ужас! Даже мысли об этом кощунственны.
В апреле мы дико поругались на эту тему. В основном благодаря нашим матерям, которые просто натравили на меня Джесси. Мол, поговори с ним, убеди его. Это сделать не получилось, потому ч я был категорически против этой идеи. Зато Джес просто помешался на ней. Он хотел детей, он считал меня классным папочкой.
- Я буду водить мелкого на бейсбол, а ты будешь стряпать ему морковные кексы! – воодушевленно говорил он.
- Да ты посмотри на нас! – возмущался я, - Один вечно на работе, второй то в качалке, то на тренировке, то в поездках. Из нас получатся очень, очень херовые родители, Джес!
Так или иначе ссора сошла на нет. Я знаю, это его желание не ослабло до самого последнего мига. Жалею ли я теперь о том, что не поддался? И да, и нет. Я был не готов взвалить на плечи такую невероятную ответственность, но с другой стороны у меня нет никакой памяти о Джесси помимо фотографий, шарфов, кубков и прочего. Ничего живого. Даже паучок в ванной издох. Это я бы водил мелкого на бейсбол, едко комментировал, говоря: «А твой па подавал в тысячу раз круче. Неучи какие!» Хотя, на самом деле, я терпеть не могу бейсбол.
Март, 2012 год.
Америка – страна любителей соревнований. По большей степени, ужасно глупых из разряда «Кот больше всех съест за минуту гамбургеров, тот получит десять баксов!» Джес обожал эти соревнования, хотя я отказывался понимать, зачем эти десять баксов человеку, зарабатывающему в год сотни тысяч?! Азарт, все дело в азарте! И вот тогда, сидя в гейском баре, куда нас приволок Том, я наблюдал за тем, как мой муж побеждает в конкурсе караоке. При условии, что ни голоса, ни слуха у него не было, брать верх пришлось за счет невероятного обаяния и не дюжих актерских способностей. В итоге победу он таки заработал, чем удивил меня до потери сознания.
- Пижон, - окрестил я его, когда Джес уселся за стол.
- Зануда, - он ласково поцеловал меня в нос.
- Вы все-таки очень мило общаетесь, - рассмеялся Том. Другие наши друзья согласно закивали. Среди семи парней сидела только одна девушка – новый саб Тома по имени Глория. Сабы у Тома менялись раз в полгода и в компанию часто не вписывались. Глория была приятной девушкой, хоть и очень молодой. А Тому на днях перевалило за тридцатник. Я очень хотел, чтобы он успокоился наконец, а то безумная гонка до добра не доведет.
Я прикрыл глаза и положил голову на плечо Джесси. Вечер был поздний и утомительный. Но энергии у моего супруга было хоть отбавляй. Они опять о чем-то спорили.
- Если у меня нет слуха, то это не значит, что я не умею танцевать. Танцую я очень хорошо! Подтверди, Эд!
- Подтверждаю, - устало сказал я.
- Я танцевал вальс на свадьбе сестры и ни на миг не сбился с ритма.
- Вранье! – протянул Чак, - Чем докажешь?
- Алло, парни! Я никому не обязан ничего доказывать! Это факт! Я хорошо танцую! Эд, скажи им!
- Угу, - пробормотал я.
- Да ладно! – проговорил Том, - Эдди тебя просто поддерживает.
- С кем я, по-твоему, танцевал на свадьбе? Помимо сестры, конечно. Эд, проснись! – Джес схватил меня за плечи и встряхнул. Я зевнул во весь рот.
- Давайте проведем эксперимент, - решил Чак, - Я где-то читал, что вальс – танец стремительный, но очень аккуратный. Партнеры зажимали свечу в руках, и она не должна была потухнуть.
- Остынь, парень! – повелел Том, - Где мы тут свечу возьмем? И магазины все закрыты.
- Зажмем им в руках кружку с пивом! Если разольют, то проиграют!
- Не я с вами спорю, - я хихикнул, - А Джесси. Я – инструмент в его руках.
- Инструмент, ха? – пошло рассмеялся Чак.
Спор вышел совершенно идиотский. Пять миллиметров дозволено разлить, а больше уже преступление. Площадка под вальс расчищена, пиво налито. Можно начинать.
Я старался не волноваться. Не хотелось смотреть, как Джес кукарекает, сидя на столе. В вдруг стол обвалится и погребет мужа под обломками?!
Я думал о том, что помню ту свадьбу очень ясно, а свою вообще никак. Мы просто расписались, а вечером выпили по бокалу мартини. Ничего яркого или запоминающегося. Наверное, во время танца мы смотрелись очень романтично. Я дико хотел его поцеловать и сделал это, едва музыка перестала играть. Кто-то присвистнул, заулюлюкал, захохотал. Из наших рук вынули кружку с пивом. Я целовал своего мужа, мне было не до того. И лишь потом я узнал, что мы победили. Четыре миллиметра, ха-ха! Разморенный поцелуями Джес позволил проигравшей стороне не кукарекать на столе, чем вызвал недовольство у всех окружающих.
Уже ночью, после ванны, я наблюдал за тем, как он широким жестом снимает штаны и укладывается спать.
- Я тут подумал, - улыбнулся я, - что я никогда не замечал за тобой страсти к танцу, а на свадьбе ты меня так удивил!
- Я и не любил подобных физических удовольствий. Когда мелкая собиралась замуж, она огорошила меня тем, что всегда мечтала станцевать со мной вальс на своей свадьбе. Представь ее ужас, когда она поняла, что я и в такт-то попасть не способен. Она муштровала меня полтора месяца, насиловала мне тело и мозг каждый день! Результат ты видел.
- Но почему тогда ты танцевал со мной? Тебе же это не нравилось!
- Потому что глупо так долго над собой издеваться ради одного танца с невестой. А ты был важнее для меня всех присутствующих вместе взятых.
Он крепко обнял меня за талию. Я щелкнул выключателем. Свет погас.
- Я горжусь тобой. - тихо сказал я, - Только человек невероятной воли способен достичь таких результатов. Причем при полном отсутствии талантов. Впрочем, кое-какие плюсы нам это принесло. Мы же не разлили пиво.
Джесси рассмеялся и поцеловал меня за ухом.
Май, 2013 год.
Джес всегда болел редко, но крупномасштабно. Из сильного и разумного мужчины он превращался в юного нытика, желающего заботы и любви. При мне Джес болел только три раза, я отмечал их в специальном календарике и молил бога, чтобы это никогда не повторялось. Джес мог выскочить в одной футболке на мороз, а мог подхватить простуду от мимо пробегающего болельщика. Я понятия не имел, как оберегать его от болезней, и это раздражало всесильного и разумного Эда Симмонса. У меня был ровно день для того, чтобы поставить этот добродушный шкаф на ноги и при этом не сойти с ума. Я напоил его всяческими лекарствами и уложил спать. Он перебрался из спальни в гостиную. И пытался залезть ко мне на колени. Я уместил его на диван. Он ограничился укладыванием головы на мои ноги. И уснул. На пол часа. Я вздохнул с облегчением и потянулся за книгой. Через полчаса Джес проснулся и заявил, что хочет трахаться.
- Живительный секс! – заявил он и полез выцеловывать мой живот. Я решительно вклинил подушку между собой и его губами. Он полез руками за ремень брюк и получил по рукам. Он заныл про неудовлетворенное желание, я про его высокую температуру и спросил, не принести ли льда, чтобы немного остудить неудовлетворенное вожделение. От предложения он гордо отказался.
А потом были сомнительные предложения в стиле «А может по пивку?», «Хочу грейпфрута… и персики не забудь!», «А как насчет совместной ванны?», «Нам давно нужно было опробовать батут!»
В итоге этот садист так притомился, что задрых на диване, в объятьях подушек и одеяла. Я же поплелся в кухонную зону, заварил лапши и съел ее, даже толком не почувствовав вкуса. Как же он меня умотал, боже мой!
Я и сам дико хотел спать. Уходить от больного было бы кощунственно. Я покосился на спящего Джесси, утащил у него одну их подушек и разместился с ней на ковре. Проснулся от ощущений весьма подозрительных. Горло побаливало, нос чихал, и даже наблюдалась некая температура. Я покосился на диван. Он был пуст.
- Джес! – крикнул я. Ого, даже голос был хрипловат.
- Да, дорогой? – бодро отозвался супруг. Он появился в гостиной с кружкой кофе в руках. Выздоровел, значит? Ну, ты попал, любовь моя!
- Я заболел…
- От меня подхватил, что ли? – он стремительно пересек разделяющее нас пространство и коснулся губами лба. Затем подхватил меня на руки и опустил на диван. Я тут же перетек к нему на колени.
- Хочу апельсинку, - промямлил я, - Поцелуйку и апельсинку!
Джес смотрел на меня огромными глазами и весь вид его говорил: «О нет, Эдди, только не мучай меня!» Нет уж, дорогой супруг. Око за око. =)
Декабрь, 2014 год.
Истинная ценность человека, как я осознал в полной мере, проявляется после его смерти. До того мы как слепые котята ластимся и получаем наслаждение от нежных рук, но не до конца осознаем, как нам повезло. Я часто говорил: «Мне подфартило. У меня потрясающий муж. Он очень славный». Я и понять не успел, как Джес стал смыслом моей жизни.
Когда я увидел этот гребаный мотоцикл впервые, меня начало преследовать желание эту херь раздолбить. Он был обычный, внешне идеальный, крутой до потери сознания, но меня рядом с ним начинало потряхивать.
- Ты должен это продать! – потребовал я.
- С чего? Он офигенский, скажи!
- С ним что-то не так. Он мне не нравится!
- Что с ним не так? – Джес нахмурился, - Я все проверил. Система работает как надо, ни одной даже маленькой неполадки. А как рычит этот зверь!
Я тогда так и не понял, но мотоцикл был белый, а на белом коне всегда приезжает в Апокалипсис Смерть. Тогда я уже чувствовал, что от этой железяки не будет добра. Я лежал ночью в постели, пялился в потолок и пытался придумать способ переубедить Джесси. При всей своей мягкости, он был чертовски упрямым.
Каждый раз, когда он садился на свою новую игрушку, я нервно вздрагивал, но раз за разом Джес возвращался домой целым и невредимым. Но это не успокаивало. Наоборот, с каждым днем я нервничал все сильнее. В тот день я встал с гудящей головой. Спал я ужасно, глаза слипались.
- Ты грустный какой-то, - он ласково погладил меня по щеке, - Не выспался?
- Глаза чешутся, зевать хочется… Тревожно мне как-то.
- Глаза чешутся к слезам. Не вздумай плакать, солныш. Что мне сделать, чтобы ты успокоился?
Наверное, мне нужно было сказать: «Не садись на мотоцикл!», но я вместо этого ответил другое:
- Возвращайся быстрее, ладно?
- Меня не будет пару часов. Не скучай, панда!
Он чмокнул меня в нос и ушел. Это был последний раз, когда я видел его живым. Мне ведь его потом не показали. Слишком неприятное было зрелище.
Джес не появился ни через час, ни через два. Меня нервировала минутная стрелка. Что-то случилось. Я это знал. Сердце кричало, требовало от меня действий, но я сидел на месте, не представляя куда бежать и у кого просить помощи. И вдруг позвонила мама. Она всегда ассоциировалась с больницей и кровью. Руки уже тряслись. И я услышал то, что перевернуло мою жизнь.
- Джесси только что привезли к нас. Приезжай скорее!
- Что случилось?
- Столкнулся с грузовиком. Быстрее, Эдди! Я жду тебя!
Я мигом схватил ключи от машины и понесся в гараж. По пути я пару раз чуть не влетел в другие авто. Наверное, погибни я в тот миг, было бы хорошо. Не знаю. Но я до сих пор считаю, что это было бы отличным исходом.
Мама стояла в больничном холле. Она была бледна. Я был готов услышать что угодно, лишь бы Джесси был жив. Он бы не сел больше ни на одну тарантайку. Глупец, молиться нужно было раньше!
- Где он? – встревожено воскликнул я. Мама молчала.
- Мам, где он?
- Господи, Эдди, они его не довезли.
- Что это значит? – нервно спросил я, хотя уже знал ответ.
- Большая потеря крови, серьезные травмы…
- Нет! – я резко мотнул головой.
- Эдди, мне так жаль!
- Нет! – твердо повторил я. И тут я заметил, что она держит в руках. Белый шлем, переломанный, окровавленный. Я медленно протянул руки и забрал у матери шлем. Медленно приходило осознание. Я опустился на корточки, прижимая его к себе. Я не закричал. Я завыл. В этот момент моя жизнь разделилась на «до» и «после».
@темы:
Ориджики