воскресенье, 12 июля 2015
Глава 2. Ренджи сражается.читать дальшеВидимо, в первом сразу решили, что капитаном мне быть еще до того, как начался поединок. Бой с Кёраку показался мне шуточным. Но, безусловно, поучительным. Я осознал, что мне еще расти и расти до того уровня на котором можно остановиться. И все-таки я прошел гигантский путь с мальчика-руконгайца до капитана. Поумнел, вырос, возмужал. Я понимал теперь, почему Бьякуя смотрел на меня свысока. Дело не в его характере или воспитании. Сейчас я видел в своих подчиненных себя самого, жившего когда-то, и это радовало.
- Теперь тебя можно поздравить, - мне улыбнулся Укитаке.
Они с Комамурой были свидетелями этого боя и так же экзаменовали меня.
- Мы боялись, что ты надолго впадешь в тоску, - заметил Кераку. – Мы рады, что ты нашел в себе силы противостоять горю.
- Да, я тоже, - в моих руках была капитанская хаори, и я с интересом разглядывал цифру шесть на ее спине.
- Мне стоит вас, наверное, предупредить, - заметил я. – Как только я получу хаори, наш третий офицер будет сражаться против меня. Я намерен его победить.
- Но не убивать? – спросил Укитаке с тревогой. – Обычно такие бои ведутся до смерти.
- Капитан Кучики как-то сказал, что быть главой отряда означает вести себя достойно. Но я не собираюсь давать Микичи поблажек. Он должен понять свое место.
- Микичи – мальчик амбициозный, но очень уж неопытный. Будьте осторожны, капитан Абараи, - строго провозгласил Комамура.
Я кивнул. Вся эта осмотрительность вокруг Микичи меня раздражала. Интересно, меня кто-то жалел, до того как я стал лейтенантом? Или все дело в самом Микичи и в его мордашке? Или в титуле? Я вспомнил, как бился с Бьякуей за Рукию, вспомнил жалящие лепестки на своей коже. Меньше всего это было похоже на сострадание. Бьякуя хотел меня убить.
Распрощавшись с капитанами, я накинул на плечи хаори и двинулся к шестому, на ходу ворча и жалуясь. Облачко действительно висело рядом. У меня холодило то макушку, то правое ухо, но Бьякуя старательно молчал. Его терпения хватило на пятнадцать минут.
- Знаешь что, если тебе так плохо, то прыгни с Башни Раскаяния. Сразу станет легче.
- Меня это как-то не вдохновляет.
- Будет в Сейрейтее два духа.
- Ага, а потом тебя заберут, и как я буду тебя искать?!
- Найдешь уж как-нибудь. Не маленький.
- А что! Это идея! – от мысли о самоубийстве я воодушевился.
- Что? Нет!!! – его голос подозрительно напомнил крик.
- Сам же сказал, что идея хорошая.
- Пф! – возмутился Бьякуя и испарился в неизвестном направлении.
Ну вот, обиделся. Нет, я прекрасно понял, к чему все это было. Но идея-то у меня была здравая. Нужно было просто продумать действия и последствия. Я вошел в шестой широким шагом, гордый от приобретенного статуса и смурной предстоящим боем. Каждый, кого я встречал в тот день, оглядывал меня и улыбался. Это должен был быть день моего триумфа. Но не бывает же такого, что твои желания выполняются без последствий.
Микичи встречал меня у входа в главное здание.
- Третий офицер Микичи, - объявил я, - приступайте к обязанностям лейтенанта. Соответствующие документы о вашем назначении уже поданы в первый.
- Капитан…, - он окинул меня внимательным взглядом, - …успешно ли прошел экзамен?
- Без нареканий. Ну что ж, ты все еще намерен решить наши разногласия поединком?
- Мне кажется, что отступать уже поздно. Капитан, я… - он на миг замялся, - я полностью осознаю, что возможно мои предположения не совсем соответствовали действительности, да и я высказал это чрезмерно резко, но…
- Но гордость не дает тебе возможности отступить, - я кивнул. - Все понятно. Но неужели тебе не страшно?
- Истинный шинигами не должен чувствовать страха, капитан.
- Я тоже так когда-то думал. Мне всегда казалось, что наши капитаны ничего не бояться. Я был идиотом. Я ошибался. Почти все, во что я искренне верил, оказалось неверным.
- Что же, например? – он казался озадаченным.
- Все то, во что ты сам веришь. Согласись, Микичи, твоя теория обо мне и капитане не выдерживает никакой логики. Невозможно стать лейтенантом без постоянной напряженной работы. И знаешь что, Микичи? Я дам тебе шанс сохранить лицо.
- Вы отказываетесь от поединка?
- Если я откажусь, ты обвинишь меня в трусости?
- Да! – он решительно кивнул.
- Поэтому мы устроим учебный поединок, Микичи. Ты и я. И пусть весь отряд смотрит.
- Но, капитан! – возмущенно воскликнул он. Его лицо покраснело. Про себя я удовлетворенно улыбнулся. Забимару попал в цель. Мы его победим!
- А вы у нас лейтенант? – требовательно спросил я. – Почему вы остаетесь здесь и отвлекаете капитана своей ничтожной болтовней?! Займитесь делом!
- Извините, - он окончательно сник и поплелся к двери.
- За час до смены караула, - протянул я ему вслед. Он оглянулся. В его глазах проскользнула паника.
Вплоть до вечера в отряде висела оглушающая, крайне подозрительная тишина. Новая метла по-новому метет? Я был убежден, что именно об этом думали мои подчиненные. Они подарили мне спокойный день, позволили во все вникнуть и соорудить план работы. Не все, что внедрял Бьякуя, мне было по душе. Я собирался воспользоваться его методикой, но и намеревался внедрить много нового, мне близкого, своего.
Микичи появился два раза. По большей степени с письмами из первого, одиннадцатого и седьмого, а после и с сообщением, что отряд оповещен и будет собран для нашего поединка.
Бьякуя не появлялся. Я не чувствовал облачка рядом с собой, меня не бросало в холод. Видимо, обиделся. Изредка я начинал ругаться сквозь зубы. Я казался себе совершеннейшим идиотом. Было не удивительно, что он надулся. Оно того стоило. Бьякуя спас мне жизнь, а после я решил помечтать о том, чтобы скользнуть за ним следом. Любой бы обиделся!
Бой с Микичи по праву я бы отнес к самым глупым и странным. Никто не хотел сражаться, но выложился по полной. У Микичи был по-настоящему красивый бан-кай, в виде огромной огненной птицы. И когда она взмахивала крыльями, во все стороны летели обжигающие капли. По-настоящему великолепное зрелище! Но он был совершенно неопытен, раз считал, что победа ему обеспечена только тем, что он владеет таким шикарным и с ног сносящим бан-каем. И не таких обламывали.
Сражение с Микичи прошло на удивление быстро. За две минуты и сорок пять секунд. В это короткое время до меня дошли такие простые истины! Во-первых, мое физическое состояние было далеко до идеала. Голова кружилась, Забимару слушался неважно, и это все не прибавляло уверенности в себе. Во-вторых, из Микичи боец тот еще. Смущающийся и не умеющий пользоваться моментом. Шинигами прибывающего в моем состоянии тот же Рикичи уложил бы на лопатки без особых усилий. Сместить что ли своего глупого лейтенанта? Увы, для того нужны были основания, которых у меня не было. Да и Рикичи до лейтенантского места, мягко говоря, не дорос.
Уложив дорогого заместителя, я отряхнул руки, и оглядел весь отряд. Кажется, они подозревали, что здесь все не так просто. Что ж, пора все расставить на свои места.
- Всегда будет кто-то, кто умнее, сильнее или быстрее тебя, - негромко заметил я, - Не важно, достиг ли ты бан-кая, неважно насколько ты считаешь себя могучим и великим. Ты слаб в любом случае. Лейтенант Микичи очень хотел быть капитаном. Но одного желания мало. Я, капитан шестого отряда, Абари Ренджи, заявляю прямо – лейтенанту Микичи капитаном не быть. Это все.
- Капитан, вы разрешите?
Я глубоко вздохнул, собираясь с духом. Что еще ему надо? Микичи неимоверно раздражал. Буквально до зубного скрежета. Я не успел отойти от боя. Меня тянуло высказаться, начистить наглецу физиономию и пинками выгнать из отряда. Но пришлось сцепить зубы. Я ведь дал Бьякуе слово, приходится держать себя в руках.
- Что тебе, парень? – мне упорно казалось, что в голосе можно расслышать опасные нотки, но Микичи решительно вошел в капитанский кабинет.
- Мне нужно высказаться, - проблеял малец, - Я видел…
- Хорошо, что вы еще на это способны… И что же?
- Капитана Кучики. За вашим плечом. Во время боя.
Я растерянно потер виски. Судя по всему, Бьякую имел честь лицезреть один Микичи. Чтобы все это значило? Какой в этом смысл?
- Я знаю, что я видел, - тем временем проговорил Микичи. – Это длилось две или три секунды. Но я успел растеряться и отвлекся.
- Хочешь убедить меня, что в твоем поражении виноват призрак капитана?
- Мне кажется, это очевидно.
- А мне кажется, что ты лгун и подлец, - попросту ответил я. О, как же обиделся мой лейтенант. Покраснел до кончиков ушей.
- Вы же знали, юноша, что я ранен. Знали, что у меня сотрясение мозга. Знали, что я не способен биться в полную силу. И вы решили убить меня, возможно, посчитав, что способны справиться с раненым капитаном. Но вот что я скажу вам, господин лейтенант, вы не победите меня даже тогда, когда я буду в бессознательном состоянии. Вы видели капитана? Это чушь собачья.
- Но я точно знаю! – взвился Микичи.
- Что ж, тогда у вас не все в порядке с совестью.
Я поспешил оценить себя со стороны. Глаза наверняка горят как у демона, руками упираюсь в стол и нависаю над мальчишкой ястребом. Конечно, он смущен.
- Я любил капитана, а вы… вы его погубили. И ведете себя так, словно ничего не произошло. Вы мне противны. Разрешите перевестись в другой отряд! Я готов подать прошение в любой момент.
- Еще чего. Хочешь, чтобы богатая слава о тебе по всему обществу Душ хвостиком ходила? Обойдешься. В прошении отказано. Пошел вон.
А к вечеру осознание того, что я натворил, все же поймало меня в сети. Бьякуя не появлялся. То ли злился, то ли лишился сил в результате своей демонстрации. Но у меня на руках был живой Микичи, с реальными чувствами и переживаниями. И я нес за него ответственность. Я сдал его отряду и ребята ему это импровизированное предательство так просто не простят. Стоило понаблюдать за отношениями среди подчиненных.
Из кабинета я выбрался только на закате, таки соизволив отреагировать на записку Юмичики, утверждающую, что напиться можно сегодня вечером и прогнозирующую отличную попойку. Что ж, пожалуй, следовало извиниться перед лейтенантом. Ему и без того достанется. Зайдя в кабинет Микичи, я мысленно оценил стопки с документами, окружающие его со всех сторон. Кажется, не я один безвылазно сидел на рабочем месте.
- Хочу напомнить, что помимо бумажек у тебя есть множество других обязанностей в отряде. Ты хотел слиться со стенами?
Он выслушал мою речь с огромными глазами, весьма испуганными.
- Капитан? – тихо спросил он.
- Завтра устроишь учения у желторотиков. Возьмешь с собой пятого и шестого офицеров. К обеду доложишь о результатах. И прекращай отсиживаться в кабинете, это несерьезно.
- Но… - попытался возразить Микими, смешно приоткрыв рот.
- Собирайся, пошли! – скомандовал я.
- Куда? – тут же изумился тот.
- Пойдем в одиннадцатый, напиваться с горя.
- У вас что-то случилось? – встревожился он.
- У меня возлюбленный умер, знаешь ли. А что случилось у тебя? Обидел злой капитан? Чем не повод?!
По пути мы словили троих из первой десятки шестого и веселой толпой двинули в стороны одиннадцатого. Я не мог не отметить прохладных взглядов, которые ребята кидали в сторону Микичи, и мне невольно стало стыдно. Тоже мне, связался с мальчишкой.
В одиннадцатом нас встретил улыбающийся Юмичики, тут же полезший обниматься. Помимо нас, там уже собралась толпа – Кира, Шухей, Мацумото и другие, свои, родные. Ожидалась грандиозная пьянка.
Я скинул с плеч хаори, отмечая, что делаю это так же небрежно, как Бьякуя. Слишком уж многое я от него взял. Не разберешься же теперь, где исконное мое, а где приобретенное.
- Слово предоставляется капитану Абараи! – громко заявил Икаку, поднимая стакан, - как инициатору сегодняшней вечеринки. Капитан, говорите, мы внимаем!
Раздались смешки. Я обвел их всех взглядом.
- Вот знаете что, выпьем за дружбу! И за то, что мы всегда оставались вместе! И поддерживали друг друга. Это ведь так важно… аааа, у меня закончились слова!
- Капитан приобрел хаори, но разговаривать так и не научился! – рассмеялся Кира. Я постучал по столу кулаком и скривил рожу. И, кажется, меня даже никто не испугался. Ну, что это такое! Никто не воспринимает меня всерьез. Где поклоны, где уважение и подобострастие? Ау?
Тосты посыпались как из рога изобилия. Некоторые совершенно дурацкие, а некоторые очень серьезные. Был даже тост «За соединение с Ренджи, а то он совсем про нас забыл!» и я невольно подумал о том, что забросил своих друзей, утонув в трагедии, стоившей жизни моему капитану.
- Хотите я расскажу вам о пьянке и бабуинах? – ехидно спросил я.
- Что, та самая история? – округлил глаза Юмичики.
- Ты-то ее точно знаешь. История про злого Кучики Бьякую, о красоте изобразительно искусства и бабуинах.
- Я так и знал, что вечер закончится рассказом о капитане Кучики, - тут же закатил глаза Икаку.
- Это сильнее меня, ребята! Но если вы против…
- Нет уж, давай, рассказывай! – ткнул меня под бок Шухей, - Мы все хотим услышать эту историю.
Я невольно рассмеялся. Перед глазами предстали картинки из далекого прошлого.
- Итак, страшная история о бабуинах! – громко сказал я, - История тайная, так что не вздумайте трепать о ней на каждом углу.
Со всех сторон послышались уверения, и я вздохнул с облегчением.
- Итак. Все началось с того момента, когда Кучики Бьякуя сделал меня своим лейтенантом. До того, как оказалось, я и горя не знал. По началу капитан вел себя вполне мирно. Он дал мне время привыкнуть и изучить обязанности, обстановку, познакомиться с ребятами. Ну а потом… потом принялся меня перевоспитывать. По его мнению, я ни на что не годился. Чай у меня оказался горьким, и пришлось посещать курсы чайных дел мастеров. Это было ужасно скучно и нудно, курсы я закончил с трояками, и чай начал заваривать Рикичи. Капитана раздражал мой почерк, мои пятьдесят ошибок на страницу текста, мои буквы, налезающие друг на друга. И на мой стол легли два устрашающих тома. Один, я точно помню, назывался «Пособием по японскому языку для тех, что прогуливал школу». Вы только оцените переполняющее капитана ехидство.
Я глотнул еще саке и оценил взгляд Микичи. Несчастный мальчишка выглядел откровенно затравленным. Кажется, до него начало доходить. Что ж, отлично.
- В общем, капитан боролся со всем мной, включая мой внешний вид. Но самым страшным моим пороком он считал пьянство и общение с вами, друзья мои. После каждой гулянки меня словно ребенка отчитывали. И однажды я решил расставить все на свои места. Я пришел к нему со стойким желанием найти компромисс. Он не трогает меня, а я усиленно пытаюсь вести себя прилично. Кто же знал, что все закончится ТАК!
Юмичики рассмеялся и тут же закрыл рот ладонью. Но глаза у него были очень довольными.
- Я как всегда заявился без предупреждения. Просто перемахнул через стену и оказался в саду. Капитан обнаружился чуть поодаль. Он сидел ко мне спиной, и я не мог видеть, чем он занимается. Я подошел ближе и замер. Капитан рисовал. У его ног лежали несколько портретов. Я мог бы подумать, что он увлекается живой природой и бабуинами в частности, но нет, только слепой бы не заметил явного сходства. Одно лицо со мной, ребята, честное слово. Бабуины, все как один в хакама, с повязками на мордах, видимо, обязаны были стать олицетворением вреда пьянства и разгульного образа жизни. Я так и замер, разглядывая это великолепие. А потом ошарашенное лицо капитана, вдруг ставшее человечным и живым. «Это не то, что ты подумал!» - вдруг заявил Бьякуя. «А о чем я подумал, капитан?» - меня душил смех, но я усиленно сдерживал себя. На его щеках появился румянец, и этот миг стал переворотным. Я вдруг понял великую истину. До меня дошло, что этот человек совсем не такой, каким я его привык знать.
- И где теперь эти рисунки? – спросил Кира, - Я хочу на них посмотреть.
- И ты не посмеешь нам отказать! – поддержал друга Шухей.
- Я не представляю даже, где их искать, - признался я, - наверное в библиотеке у Кучики. Надо будет порыться.
- В библиотеке у Кучики? – слабым голосом переспросил Миикичи. Видимо, он считал, что со смертью капитана меня безродного руконгайца вышвырнули из особняка Кучики как побитую собаку.
- Да, именно там, - сказал я, твердо посмотрев в его глаза.
Мысль о рисунках капитана тревожила меня. Вернувшись в особняк, я попросил у госпожи Кучики возможность порыскать по библиотеке. Разумеется, она мне не отказала. Хранилище книжное всегда вызывало во мне трепет и легкую панику.
- И где мне тут искать прикажешь? – спросил я у окружающего пространства, - Ты мне не поможешь, милый?
Бьякуя снова не ответил. Эта игра в молчанку мне изрядно надоела.
- Сам справлюсь, - твердо заявил я. Папки, в которых хранились рисунки, были объемными. Это я точно помнил. Такие длинные и пухлые. Значит, должны броситься в глаза. А еще где-то в дальних секциях должны храниться личные дневники прошлых глав клана Кучики и прочие их бумаги. Видимо, следовало начать оттуда. Нужное место я нашел быстро. Вдоль стены шли книжные полки с именными указателями и датами. К табличке с именем Бьякуи еще не успели приписать дату смерти. Меня ждало разочарование. Папок с рисунками не наблюдалось. На короткой полке я нашел только дневники и деловую переписку. Эти бумаги мне ни в коем случае ничем не могли помочь.
- Это что, такая великая тайна? – раздраженно заявил я в воздух, - Или ты злишься, что я рассказал историю про бабуинов и не хочешь мне помогать?
Опять молчание. Я со злости швырнул дневник обратно на полку, и он отозвался неожиданно глухим звуком. Странно. Там же деревяшка. Я осторожно вынул все дневники и полез осматривать подозрительную полку. Так и есть!
- Картон, милый? Серьезно?!
Картоном, подобранным в тон с цветом полки, были мастерски замаскированы три папки с рисунками. И как только я сразу не заметил?! Названия у них были соответствующие: «Ренджи, Рукия, бабушка», «Люди и шинигами» и «Прочая живность». Я с интересом открыл папку со своим именем и мне на руки вывалился плотный белый конверт. Я невольно рассмеялся. Фотографии! Так вот где он их хранил! Фото было много. Будучи в мире живых, Бьякуя тайно охотился за мной с фотоаппаратом, но показывать результаты отказывал, называя себя криворуким, а меня нефотогеничным. Теперь я полностью убедился в том, что это не соответствовало действительности. Фотографии были даже не красивы, они были попросту талантливы, ведь меня сложно было назвать красивым.
И везде был я. Вот я ем, вот сплю, а вот сижу с книжкой, а у меня во рту огромный чупа-чупс. Я рассмеялся. Выглядело ужасно комично. Моя любимая фотография оказалась самой последней. Я знал о ее существовании. Снимала Рукия, где-то через месяц после того как узнала о наших отношениях. Помнится, восприняла это тяжело. На фото мы стояли рядом на фоне парка аттракционов. Его голова чуть склонена к моему плечу, пальчики обхватывают ладонь, а на губах играет до невероятности обаятельная улыбка.
- А ты, оказывается, умеешь быть кокеткой, дорогой капитан, - вполне ехидно заметил я.
- Не говори глупостей! – неожиданно заявил Бьякуя. Голос прозвучал со спины, и потому я позволил себе улыбку. Что ж, я знал, на что его ловить.
- Это невероятная фотография! Я могу ее забрать?
- Как тебе будет угодно… - ответил Бьякуя. Его голос показался мне прохладным.
- Я тебя обидел? – насторожился я – Извини. Это вышло само по себе.
- Ты удивительно склонен к словесному стриптизу, Абараи Ренджи.
- А ты к безграничному ворчанию, Кучики Бьякуя.
Послышался смешок, и он все-таки появился передо мной. Прошелся от одного стеллажа к другому.
- Ты знаешь, что меня разозлило? Хотя нет, скорее просто расстроило…
- История про бабуина? – попытался догадаться я.
- Нет. У всех маленькие тайны, я не исключение. Но ты рассказал о том, как я пытался изменить тебя. Им всем было смешно, но меня чуть не вырвало.
- Призраков не тошнит, - хмыкнул я.
- Ох, заткнись! – он скривился, – Я пытался изменить тебя самого, твою сущность. Я лез во все щели и это, Ренджи, было мерзко. Если бы кто-то посмел так со мной поступить, я бы поставил его на место, но почему ты этого не сделал?
- Вероятно, потому что ты был капитаном? Таким мощным капитаном. Тебя сложно было не послушать, знаешь ли.
- Меня бесило в тебе все. Эти ужасные липкие пирожные, огромные конфеты, нескончаемые резинки для волос, карманы полные песочного печенья, громкий голос… и да, Ренджи, писал ты на самом деле ужасно. Я часами разбирал твои отчеты.
- И что же изменилось? Почему ты отступил?
- Привык к почерку, - Бьякуя весло пожал плечами. Я расхохотался.
- Знаешь что? Ты не исправим. На отчеты мне глубоко плевать. Ты прекрасно понял, что я имею в виду.
Бьякуя тут же отвел взгляд, опуская ресницы.
- Я влюбился, - совсем тихо бросил он. У меня защемило сердце. Я поднялся на ноги, подошел ближе и невесомо погладил его по щеке.
- И до меня дошло, - продолжил Бьякуя, - что изменять человека во всем, означает лгать самому себе. Это, Ренджи, определенная форма извращенного лицемерия. Делая человека тем, что мы от него хотим, мы невольно заменяем его самого на нечто такое, чем он сам не является.
- Слишком путано для меня, - рассмеялся я.
- Проще говоря, Реджи, я люблю тебя таким, какой ты есть. Хотя пишешь ты все равно ужасно, эти твои руки…
- Замолчи, - беззлобно заявил я и притянул его к себе. Будь он живым, я бы обязательно спросил, что он ел на ужин, раз у него такие сладкие губы. Бьякуя серьезно бы перечислил массу полезных блюд. Но теперь самой сладости поцелуя я не ощущал, лишь удовольствие от прикосновений к нему.
- Тебе нравится? – спросил я, - Или нет? Не кажется ли, что что-то изменилось?
- Конечно, изменилось. Я же теперь не живой.
- И что хочет твой неживой дух? – прищурился я, - Интересно все-таки как это – заниматься любовью с привидением?
Бьякуя засмеялся, и я увидел предвкушение в его глазах.
- Опробуем? – спросил он, позволяя мне себя обнимать.Глава 3. Ренджи утешает.читать дальше- Ренджи, Ренджи, вставай! Хватит спать! Ну и соня же ты!
Бьякуя упорно тряс меня за плечо. Вот повезло же кому-то! Не чувствует усталости, только исчезает из постели под утро, растеряв последнюю энергию. И оставил меня на развороченном футоне, уставшего и фактически измученного. Испытывают ли духи сексуальное желание? О да, определенно.
- Еще полчаса, и я встану! – я прикрыл глаза рукой, спасаясь от солнечного света. Но от Бьякуи было невозможно спастись.
- У нас нет этих полчаса, Абараи Ренджи! Скоро явится Куросаки, и я хочу, чтобы ты отдал ему это!
Я невольно открыл глаза и уставился на плотный белый конверт, который Бьякуя держал в руках и обмахивался им, словно газетой. Сам Бьякуя был ужасно встрепанным, словно, прокувыркался ночь в постели и только что встал. Хотя кто знает. Вдруг так и было?
- Ты вообще не расчесывался, да? – ехидно спросил я. Бьякуя скривился и принялся с остервенением расчесывать пятерней волосы.
- Я знаешь ли, призрак. Имею полное право ходить, как вздумается! Так вот – конверт. Это большое письмо Рукии, я все утро над ним корпел. Хочу, чтобы оно попало к ней самым обычным образом – через тебя. Отдашь его Куросаки, он передаст его ей, раз вы не разговариваете… Ренджи, что ты делаешь?!
Мои руки, тем временем, жили своей жизнью. Я притянул его к себе, заставляя сесть на меня сверху, и нежно оглаживал обожаемые ножки сверху-вниз. Да, Бьякуя был худющим, но его ноги я искренне считал произведением искусства.
- Ренджи, у нас есть дело! – строго заявил нынче бывший капитан шестого отряда.
- Поката-ай меня, большая черепаха!
- Ренджи, ну что за детский сад!
- Эти чудесные ноги сводят меня с ума! К волосатым меносам этого Куросаки. Иди ко мне!
Бьякуя, пожалуй, меня удивил. Я и опомниться не успел, как он наклонился и жадно поцеловал меня в губы. Я слепо водил руками по так любимому телу, гладил, щекотал, целовал, слыша где-то, словно вдалеке тихие стоны, и… на том все и закончилось. Бьякуя попросту испарился.
- Займись делом! – строго прозвучало с другого конца комнаты.
- Эй, выключи невидимость! – обиженно воскликнул я.
- Чтобы ты продолжил меня глазами раздевать? Еще чего! Ты хоть запомнил, что от тебя требовалось?
- Обижаешь! – я закатил глаза, - Я могу слушать инструкцию с завязанными ушами, в полудреме и с диким сушняком во рту.
- Ты все-таки ужасный лейтенант! – мстительно заявил Бьякуя.
К приходу Куросаки следы нашего ночного разврата были убраны, а я сам тщательно одет. Ичиго явился, когда я закреплял волосы, сделать это, кстати, было непросто. Шевелюра у меня была все же жутко непослушной.
- Заходи! – крикнул я, услышав его голос.
Ичиго я не видел пару месяцев и потому не считал, что он сильно изменился. Те же рыжие непослушные волосы и упрямый взгляд. Хотя находиться в этом доме ему было откровенно неловко.
- Привет, - растеряно кивнул он, - Не знал, что ты здесь живешь.
- Я тут до конца недели. Госпожа Кучики разрешила привыкнуть к тому, что я один. И это так странно.
- Да уж… Ну и как ты? – он присел прямо на пол, сложив руки на коленях.
- Странно, - признался я, - Никак не могу поверить… наверное, это придет позже. Однажды я проснусь и пойму, что его нет в живых. Не представляю даже, что потом буду делать.
- И Рукия с тобой не говорит…
- Не говорит, - кивнул я.
- Почему? – он склонил голову на бок.
- Спроси у нее, Ичиго.
- Я тебя спрашиваю.
- Мне тебе нечего сказать. Хотя кое-что есть, что ты должен передать Рукии.
Я неторопливо прошел в заправленному футону и взял в руки конверт письмом. Ичиго принял его без малейшего удивления, только бросил на него быстрый взгляд.
- На твои каракули не похоже, - заметил он.
- Имя на конверте писал Бьякуя, как и все остальное. Это письмо я нашел в бумагах, что он мне оставил. Ну, знаешь, личные письма, фотографии, рисунки. Бьякуя писал, что послание нужно передать Рукии, мол, в случае моей смерти и все такое…
- Хм, а у тебя тоже есть готовое завещание?
- У меня нет, а вот у подавляющего большинства шинигами есть. Это я живу одним днем. Так ты передашь?
- Передам. Но все же странно это. Не готовился же он к своей смерти!
- Это ты у нас всех всегда побеждаешь и всегда выбираешься живым, но не все мы такие.
Ичиго рассмеялся, хотя и как-то не весело.
На службу я заявился на три часа позже, чем было положено. В обществе Душ было на удивление тихо, моего вмешательства никуда не требовалось, и я гнал от себя мысли о затишье перед бурей. Но на сердце было легко и свободно, потому я вздохнул с облегчением и отогнал глупые мысли. Самое страшное со мной уже произошло, и чего теперь бояться?
Первым делом я велел освободить свою лейтенантскую комнату и перенести вещи в капитанскую. А затем решил разгрести все вещи в бывших апартаментах Бьякуи, чтобы решить что оставить, а что вернуть в особняк Кучики. Благо сам Бьякуя тут редко бывал. Я разглядывал его личные вещи и удивлялся царившему в этом помещении аскетизму. Полупустой ежедневник, кисти и тушь, завалившийся за кушетку конфетный фантик и пара книг по истории.
- Небогато ты жил, дорогой, - пробормотал я.
Бьякуя, конечно же, не ответил. Я подозревал, что он уже израсходовал всю энергию и теперь ее пополняет.
В стенном шкафу обнаружилось несколько пар сменной обуви и даже перчатки. Я накинул на плечи его хаори и взглянул на себя в зеркало.
- Да уж, все же приличная у нас с тобой разница в росте, - пробормотал я, прекрасно зная, что меня слышат, - Очень хочется назвать тебя миниатюрным, хотя ты таким не являешься.
Хаори вернулось в шкаф. Избавляться от вещей Бьякуи я посчитал лишним.
Ичиго явился, когда я выслушал предоставленный Микичи отчет, на придумывал ему еще с десяток дел разной степени ненужности, и сам сел обедать. Вообще-то я его ждал. Ичиго по обыкновению зашел через окно, мрачно мне кивнул и устроился в кресле, вытянув ноги. Повисло долгое нудное молчание.
- Ну? – не удержавшись, заявил я.
- Ты вот знал, что было в этом письме? – возбужденно спросил Куросаки, чуть ли не подпрыгивая.
- Понятия не имею. А что, там скрывалась бомба замедленного действия?
- Видимо, да. Раз Рукия прорыдала над ним три часа, а потом удрала куда-то в укромное место, продолжая рыдать. Что он ей наговорил?
- Понятия не имею! – повторил я, пожимая плечами.
- А еще там были два документа, заверенные туевой кучей свидетелей с кучей печатей. Одно позволяет ей выйти замуж без позволения главы клана, второе гарантирует безбедную жизнь. Ты бы видел сумму, Ренджи. Она просто астрономическая.
Меня это как-то совсем не удивило. На те деньги, что клан тратил в месяц, я мог прожить где-то полгода. Как-то считал ради интереса.
- Но больше меня волнует то, что было в письме. Рукия сказал лишь то, что Бьякуя написал вещи, которые она всегда желал от него услышать.
- Значит ничего плохого.
- Но ты бы ее видел! – Ичиго вскочил и принялся расхаживать туда-сюда по кабинету. А я, подперев голову кулаком, за ним наблюдал. В голове возникла мысль, что это очередной жест Бьякуи, и я его заимствовал.
- Куросаки, не мельтеши! – неожиданно раздалось из самого темного угла. Ичиго подскочил и врезался спиной в шкаф с документами. Бумаги посыпались на пол и я наблюдал эту картину со стоном. И как это прикажете разбирать?!
- Я сто раз тебе говорил, что нам нужен другой шкаф! – возмутился я, - А ты все нет да нет.
- Пригласи младших офицеров, - мрачно заметил Бьякуя, - Для такой работы они и годны.
- Да это почти эксплуатация детского труда!
- Они шинигами, Ренджи, - Бьякуя закатил глаза, - Загляни на задний двор главного административного здания. Знаешь что они делают? Пекут яблоки!
- Ужас какой! Несчастные младшие офицеры должны отвечать за то, что у капитана Кучики плохо с дальновидностью!
- При мне такого, - он окинул взглядом все пространство и Ичиго, сидящего на полу, - не было.
- Это потому, что ты противник печеных яблок. Попробуй в следующей жизни. Это вкусно!
- Ты утверждаешь, что счастье твоих подчиненных зависит от печеных яблок? – его внешний вид, его изогнутая в изумлении бровь были самим воплощением ехидства.
- Почему нет? По крайней мере, пара нарядов за нарушение распорядка счастья им не прибавит.
Бьякуя возвел очи горя и направил взор на Ичиго, все еще восседающего в документах и имеющего весьма глупый вид.
- Куросаки! – рыкнул он, - Мы дали тебе достаточно времени прийти в себя! Поднимайся!
Ичиго скосил взгляд на меня, но в этот конкретный момент я ему ничем не мог помочь.
- Через пару дней ты окончательно от меня избавишься, а пока придется потерпеть.
- Так ты жив или мертв? – Ичиго удалось справиться с голосом. Он был тверд, не дрожал, не заикался и вел себя прилично.
- Увы, мертв. Хотя это не доставляет мне удовольствия. Я – призрак, Куросаки.
- И это письмо ты написал уже после смерти? Знаешь, это мерзко по отношению к Рукии! Как ты мог с ней так поступить? Почему явился только к Ренджи?
- Потому что у Ренджи устойчивая душевная организация. Он не склонен к истерикам и потери чувств. Рукия же восприняла мой уход очень тяжело. Я не хотел ее излишне тревожить. А то я то мертв, то жив, то снова мертв. Эта чехарда на пользу ей не пойдет.
Ичиго кивнул, соглашаясь. Интересно, я тоже пребывал в легком шоке, когда увидел погибшего Бьякую? Наверное, да. Я уже не помню толком.
- Но главное не это, - тем временем продолжал Бьякуя, - Мы с тобой никогда не ладили. И в этом нет ничего удивительного. Я редко дружу с людьми, которые пытаются меня убить.
- Со мной дружишь, - тут же влез я.
- Это не самый лучший пример, поверь мне. И все же, Куросаки, могу сказать одно. Мне надоели твои шашни с Рукией, надоело твое хождение вокруг да около. Будь решительнее. Так как я умираю, это мой последний шанс удостовериться, что у нее все будет в порядке.
- Ты от меня многого требуешь, Бьякуя…
- Вовсе нет. Если ничего не можешь сделать – выметайся. Ты перед лицом врага казался несколько храбрее, чем сейчас. И да, сейчас она на Холме Раскаяния. Я хочу, чтобы ты с ней поговорил, Ренджи, - он вдруг резко повернулся ко мне.
- Почему я? Ты только что говорил о нерешительности Куросаки.
Бьякуя улыбнулся и вдруг наклонился ко мне совсем близко, уперевшись ладонями в столешницу.
- Потому что ты, дорогой, не менее нерешительный. Ты с ней до сих пор не поговорил. А ведь вы – друзья. Так что бери ноги в руки и двигай на Холм Раскаяния. Считай, это твое новое задание.
Спорить с Бьякуей ровно что спорить с теплоходом. Сколько бы ты не кричал, размахивая руками, результат будет один. У меня было много возражений, но все они разбились о стену спокойствия и отвратительного «Да, Ренджи, это надо». И в итоге я почти добровольно появился на Холме Раскаяния.
Хаори я не снял. Было у меня подозрение, что Рукии неприятно смотреть на меня с шестеркой на спине. Пусть привыкает. Я не собираюсь этого стесняться.
Любой мужик боится женских слез. Просто некоторые, как Ичиго, умеют утешать, а другие, как я спешат уползти в дальний угол и затихнуть там. Благо Рукия успела успокоиться, и ее выдавали только покрасневшие глаза. Она вообще не была склонна к излишней рефлексии и безутешным страданиям. За то я ее и любил. Хотя периодически мне казалось, что под ее бойким нравом скрывается хрупкая девушка, требующая заботы и внимания. Жаль только, что до меня это поздно дошло. Я слишком много на нее взвалил, уповая на ее несгибаемый характер, на почти мальчишеское поведение.
Я шлепнулся рядом с ней. Солнце стояло в зените, и я чуть поморщился, отводя от него взгляд.
- Ты так и будешь продолжать молчать? – спросил я. Рукия пожала плечами. Мы не знали, о чем говорить друг с другом.
- О чем-нибудь поболтаем? – предложил я.
- Ты плюхнулся в пыль. Хаори не жалко?
- Это тряпка, не стоит ее жалеть.
- Это символ высокой ответственности.
- А в крови ее пачкать тоже не положено? Я закрываю глаза и вижу его после боя. Хаори пропитана кровью, потяжелела. Одежда прилипла к телу и раны неприятно чешутся. Он ее терпеть не мог. Она ему мешала и теперь понимаю, почему. Жутко неудобная штука.
- Но ты ведь рад, что ее получил?
О, сколько подвоха содержалось в этом вопросе. Кажется, она на самом деле готова была променять его на меня.
- Ты хочешь, чтобы я публично раскаялся? – нехорошо прищурился я,- Жрал землю и выл на луну? Не желаю устраивать публичных выступлений. Что с тобой случилось, Рукия? Откуда столько злости? Это началось с того момента, когда ты узнала о нас. Что изменилось?
Она вертела в руках письмо Бьякуи, поглаживала его. Ее жесты меня нервировали.
- Он любил меня, - вдруг сказала Рукия, - И сильнее, чем я думала. Его чувства к тебе сбили с толку. Я думала, он холодный и черствый… в большей степени, по крайней мере. Его жесты, улыбки, неожиданно появившиеся эмоции меня поражали. И я подумала – что со мной не так, если я не вызываю у него ровным счетом никаких эмоций? Оказалось, что я просто настолько похожа на Хисану, что ему тяжело быть рядом со мной. Но если отбросить ненужные ахи и охи, можно увидеть всю его заботу. Меня обижало многое, что он делал. Это не из желания меня оскорбить. Помнишь, как он заморозил мое продвижение по службе? В тот момент я его искренне ненавидела.
- Ты говорила с ним об этом? – я прекрасно помнил этот момент. Рукия могла получить с десяток выгодных предложений из других отрядов, но Бьякуя использовал все свое влияние, чтобы этого не случилось. Мы тогда здорово поругались, но переубедить его не удалось.
- Не смогла. Но здесь, - она кивнула на лежащие у нее на коленях письмо, - он написал об этом. Но, кажется, теперь у меня еще больше вопросов, чем было. И я бы многое отдала, чтобы поговорить с ним еще разок. О большем я не прошу, но мне его… так не хватает.
Я зажмурился. Мгновенно вспомнились слова Ичиго о несправедливости. Я хотел, чтобы сейчас здесь появился Бьякуя и заговорил с ней. Наверное, удар ее не хватит, но мало ли… Ей было необходимо с ним увидеться.
Я почувствовал тычок под ребра и невольно скривился. Бьякуя был категорически против моих желаний. Но я бы скорее откусил себе руку, чем оставил так, как оно есть.
- Знаешь, со мной случилась странная история, - сказал я. Рукия перевела на меня печальный взгляд, и я еще больше уверился в своей правоте. Я ожидал нового тычка, пинка или грозного шипения над ухом, но его не было. Затих или сбежал?
- Однажды ко мне явился мертвый человек и сказал, что сумел оттянуть свое упокоение на девять дней и готов это время побыть со мной.
- И это возможно? – удивленно воскликнула Рукия.
- Не поверил бы, если бы это случилось не со мной. Мне до сих пор кажется, что я сплю. А что я буду делать, если проснусь?
- Хочешь, я тебя ущипну? – тут же предложила Рукия. И я мгновенно отстранился.
- Нет уж! – категорически заявил я, - Не знаю, что хуже – пинки Ичиго или твои щипки. Я не умею жалеть, Рукия. Но я постараюсь решить твою проблему. И пусть оставшееся время он со мной не будет разговаривать! Пускай, я на это готов пойти!
Последние фразы я повторил достаточно ясно и громко, чтобы Бьякуя понял, что я обращаюсь именно к нему. Рукия смотрела на меня в молчаливом удивлении, но я невольно чувствовал себя глупцом. А если Кучики не явится, что я буду делать? Невнятно лепетать и извиняться?
- Упрямство твое не лечится? Да, Ренджи? – прохладно поинтересовался Бьякуя, материализовавшись прямо перед нами. Рукия ахнула, прижав ладони ко рту. Видок у нее был тот еще, под стать Ичиго, но я не решился говорить что-то по этому поводу. Не для чего. Хотя и не без гордости отметил, что справился с этим проще и быстрее, чем они оба.
- Я во многом тебе уступал. С этим покончено… хотя бы на этот вечер, - рассмеялся я, - Оставлю вас, пожалуй.
Я невесомо поцеловал его в щеку и сорвался в шунпо.
Солнце уже клонилось к закату, а я все не решался покинуть кабинет капитана шестого отряда. Я пил горький чай собственного приготовления и пялился в окно. Я прикрыл глаза и попытался представить, что Бьякуя ушел и оставил меня одного. Это было слишком фантастично и казалось нереальным. Интересно, если бы Бьякуя ушел, не затеяв этого девятидневного марафона, это было бы несправедливо? Или, наоборот, считалось бы хорошим выходом из ситуации? Нет, я бы так не поступил с Бьякуей, будь я на его месте.
В коридоре послышались голоса и секундой позже в кабинет влетела довольная Рукия.
- Твои офицеры – просто зло какое-то! Требовали пропуск и иного рода документы, подтверждающие мою личность, представляешь?
- Какой кошмар, - я расхохотался, - выписать тебе пропуск?
- И как ты себе это представляешь? В пропуске пишется дата и время прихода.
- Изобрету ради тебя бессрочный пропуск, хочешь?
- Ренджи-реформатор! – Рукия хихикнула, - Мне нравится пробиваться с боем. В особо тяжелых случаях можно заходить как Ичиго – через окно.
Она стремительно расставляла на моем столе коробочки с едой. По кабинету поплыл очаровательный запах, невольно потекли слюнки.
- Еда! – протянул материализовавшийся на одном из стульев Бьякуя, - Хорошо быть призраком! Обжорство мне не грозит! И спать мне не надо. Сколько времени освободилось!
- Одно плохо, - скривился я, - Ты мертв.
Бьякуя отвернулся, опустил глаза, но я успел увидеть невероятную грусть, омрачившую его лицо. Это стерпеть было невозможно. Я подошел и сильно обнял его за плечи, запечатлел влажный поцелуй у основания его шеи.
- Я тебя найду, - шепнул я, - Обыщу весь мир живых, но не успокоюсь, пока не буду рядом с тобой. Я подойду и скажу: «Это, конечно, странно прозвучит, но я люблю вас».
- И как это будет выглядеть? – прищурился Бьякуя, хотя я видел, как он доволен перспективой.
- Как бред сумасшедшего, - довольно заметила Рукия.
- Ты обязательно дашь мне шанс, я знаю!
- А если не дам? – улыбнулся старший Кучики.
- Я упорный. Я своего добьюсь. Или ты во мне сомневаешься?
- Ничуть. Знаете, кажется все вдруг наладилось после моей смерти. Или смерть заставила меня действовать, я ведь понимаю, что второго шанса не будет. Странно, правда?
- Для того чтобы получить свой стимул, тебе нужно было умереть. И это на самом деле странно.
- Хотя эти запахи меня все равно смущают, - мрачно заявил Бьякуя, глядя на то, как я вооружаюсь палочками и хищно набрасываюсь на еду.
Вопрос: Дальше?
| 1. Да!) |
|
4 |
(100%) |
|
|
|
| Всего: |
4 |