Часть шестая. «Время перемирия».
читать дальшеКинжал оказался отравлен. Фарот на два дня исчез из жизни, сутки он метался в бреду, а потом столько же пролежал без сознания. Элан учила меня, давала травы, рекомендовала тот или иной способ лечения, но в палате Фарота так и не появилась. Бывший глава отряда вдруг оказался никому не нужен и всеми презираем.
Они действительно были братьями. Сходство между Завулоном и Фаротом было заметно сразу же, без особого лишнего внимания. Особенно сейчас, когда на губах раненого не было той самой извечной ехидной улыбки, а во взгляде не плясали смешинки. Мрачность чудесным образом роднила их.
Когда на третий день он пришел в себя, не поверил своим глазам. Мысленно я уже простился с ним и отпустил его в мир иной.
- А, это ты, - он удовлетворительно посмотрел на меня. Фарот тут же попытался подняться. Охая и ахая он уселся на постели, не особо обращая внимание на мое ворчание. Ему не то что двигаться не полагалось, ему и дышать нужно было с осторожностью!
- Ради валар! Я отлежал себе все, что только было возможно. И открой окно, мне жарко!
- Там же холод жуткий!
- Ничего, за две минуты не замерзнешь. И еще, мне бы поесть чего…
На моем столе еще оставалась еда. И он проглотил ее без возражений. Я не был против, ему нужно было восстанавливать силы. Он сильно похудел, и это было заметно.
- Завулон заходил?
- Несколько раз.
- Принцесса?
- Нет, ее не было.
- Еще кто-нибудь.
- Только Скряга однажды.
- Ага! – со злорадством проговорил он, - Они теперь меня ненавидят!
- И вам это нравится?
- Знаешь ли, этим милашкам иногда полезна встряска. Хотя я и не думал, что Элан будет носить меня на руках, но мы были близки. Она могла бы прийти хоть раз попроведовать меня.
- Возможно, она спрашивала о вас у Завулона?
- Мы же с Завулоном в сговоре, ты забыл? – он рассмеялся, - И что это за «вы» такое? У нас так не принято. Об этом ты должен знать.
Он с жадностью допил молоко. А я пялился на него, пытаюсь догадаться, что происходит у него в голове. Ни одной нормальной мысли в голову не приходило.
- Эорт сбежал, - сказал я и Фарот подавился воздухом.
- Когда? – в ужасе спросил он.
- Вчера ночью.
- А сколько я тут пролежал?
- Всего два дня. Не так могло, как могло бы быть.
- Ха! Они, видимо, поместили его в тюрьму. Я знаю парочку потайных ходов. Если его кто-то выпустил из камеры, то найти выход наружу можно было без проблем.
- У него должен был быть сообщник, - я кивнул.
- Для многих темных моя вина тяжелее его. Нет ничего удивительного в том, что он выбрался. Хотя меня удивляет то, что Завулон это проморгал, - Фарот откинулся на подушки и прикрыл глаза, - Я был с самого начала против этого разоблачения, но очень уж мне нетерпеливый и стыдливый братец достался.
- Вас могут казнить, верно?
- Меня казнят, это лишь вопрос времени. Но ты, Моргорот, повел себя очень неожиданно. Я благодарен тебе, ты спас мне жизнь.
- Вы благородны. Мне было бы жать видеть вас мертвым.
- Я… благороден? – он расхохотался.
- По-своему, да. По крайней мере, в моем понимании.
- Что ж, я готов считать себя благородным, если тебе так нравится. Но, как мне кажется, такое доброе дело не должно остаться без вознаграждения. Проси у меня чего хочешь, и я выполню твое желание, если оно будет мне по плечу.
Я осмотрел его с головы до ног. Что может мне дать раненый эльф, и, к тому же, приговоренный к смерти? Что у него осталось помимо жизни, да и ту могут в любой момент забрать! «Память!» - вдруг осенило меня. Он может рассказать мне то, что ни от кого другого я не получу.
- Эланор! – решительно заявил я.
- Эланор? – удивленно переспросил он, вскинув брови.
- Расскажи мне все о нем?
- На кой он тебе сдался?
- Любопытство. Завулон мне дорог.
- Завулон будет недоволен, если узнает о твоих желаниях.
- А откуда он может узнать о них?
Мы понимающе переглянусь, и улыбнулись друг другу.
- Я расскажу тебе. Но ничего из моего рассказа не должно выйти за эти стены. Разговор выйдет деликатным, ты это должен понять. История не из приятных.
- Я обещаю тебе, что никому ничего не скажу. И если даже дам понять Завулону о своем знании, то невольно и без умысла. И, разумеется, не объясню ему, откуда мне известно о нем и его брате.
- Хорошо, я согласен с такими условиями, - он кивнул и на мгновение задумался, - Когда я родился темным, мой отец решил бороться за меня. Он не мог мыслить без моей матери и без ребенка, которого она ему подарила. И его уж точно совершенно не заботило, чем я родился. По сути, я рос обычным мальчишкой и редко кто относился ко мне предвзято. А у моего отца был брат. Он всегда казался мне романтичным, дядя любил петь, сочинять музыку и слагать стихи. А как он рисовал! Моему отцу пришлось быть сильным за них обоих, когда родился Завулон. Я тогда едва вступил в юношескую пору. Мой дядюшка относился к сыну не то чтобы враждебно, скорее с затаенным страхом, но это не было сильно заметно до тех пор, пока на свет не появился Эланор… и если ты хочешь узнать, что было дальше, принеси мне еще поесть! – и он проказливо улыбнулся.
- Это нечестно! – возмутился я.
- Посмотри, как уши навострил! Неси-неси, а иначе я буду говорить на лориенском диалекте. Тогда условия сделки будут выполнены, но ты ничего не поймешь!
Его угроза подействовала. Мне пришлось бежать в трапезную. Хорошо, что хоть по пути я не встретил никого из знакомых, не пришлось никому ничего объяснять. Когда я поставил перед ним кувшин с молоком и блюдо с печеньем, Фарот расплылся в улыбке.
- Ты только не сильно старайся, много тебе нельзя! – с волнением заметил я.
- Я знаю, - н хмыкнул, - Продолжим беседу, пожалуй.
- Продолжим! – кивнул я возбужденно.
- В свое время я видел множество эльфийских детей, и все они меркли перед Эланором. Он родился чудесным, просто невероятно прелестным. Не каждая девушка может похвастаться такими данными, полученными им еще при рождении. Чем взрослее он становился, тем ярче расцветал. И полностью оправдал данное ему имя. Эланор – это, знаешь ли, прекрасный цветок, произрастающий в лесах Лориэна. Ко всему прочему, он был еще и необычайно талантлив. Еще при рождении он мог двигать предметы силой мысли, зажигать в очаге огонь и усиливать ветер. Такие способности обычно называют стихийными, интуитивными, и даже страшно представить, какими силами он мог обладать в будущем. Я начал приглядывать за ним, наблюдать за тем, как он рос. Вначале я начал замечать, что его совершенно невозможно было обмануть. Эланор видел всех насквозь, он мог найти крупицу правды в стене вранья, выстроенной против него. Потом я осознал, что он понимает язык зверей и птиц, и даже способен услышать шёпот деревьев. Чтобы ты не думал, Моргорот, это не абсолютная эльфийская способность. Чуть повзрослев, он выучился читать и закопался в книги, и следом изучил все тома, которые были собраны в нашей домашней библиотеке. Я видел, как они один за другим мелькают у него в руках. До книг и новых знаний он был необычайно жаден.
- Он чем-то меня напоминает, - улыбнулся я.
- Увы, это только одно сходство. Эланор бы ни за что не стал бы лечить меня.
- Он так сильно не любит темных?
- Его пренебрежение к темным всепоглощающе. Впрочем, он во многом высокомерен. И это чувство он унаследовал от своего отца, моего дядюшки. Он безумно, слепо любил младшего сына и выгораживал его перед старшим. Завулон выглядел не выгодно. На нем лежала серьезная ответственность, от него много требовали и ничего не давали взамен. Эланор начитался книг, наслушался разговоров и поверил легендам о проклятье. Избавление от Завулона стало для него смыслом жизни.
- Вот просто так? – изумился я, - Из-за разговоров о проклятье?
- Эльфы мнительны и во много полагаются на традиции. Но трудности закалили характер Завулона. Я не думаю, что он стал бы таким сильным без того, что с ним случилось.
- Почему-то меня это не радует. И что же случилось дальше?
- Мой отец погиб через какое-то время, и больше некому было сдерживать лавину. Да я и сам хорош – взял и уехал в Лихолесье, оставив тем самым брата одного на растерзание дражайшим родственникам.
- Ты не знал, чем это закончится.
- Скорбь по отцу затмила мой рассудок. Я мог бы догадаться. Я прожил в Лихолесье несколько лет. Завулон слал мне письма и постепенно они становились все тоскливее. Он не жаловался, не бросался ко мне на шею, поля о спасении, но я чувствовал, что он утопает, проваливается в бездну отчаяния и с каждым днем она становилась все глубже. Знаешь, предаваться унынию – это не в его духе и мне сложно представить, что вылилось на его шею за это время. Эланор за словом в карман не лезет, думаю, Завулону пришлось туго. Были и колкости, и злобные пинки и ничем не прикрытая ненависть. Великий волшебник Эланор, эльф с безупречной репутацией не мог потерпеть рядом с собой темного.
- Я был бы горд, если бы Завулон был моим братом, – задумчиво произнес я.
- Завулон его любил безумно, всему потакали, все позволял. Он сам создал Эланора такого, каким он есть, и получил за это сполна.
- Ты к нему несправедлив!
- Я знаю, о чем говорю. Ты не видел Эланора, ты не способен оценить это ехидное чудовище. Иногда любовь способная создавать сущий кошмар. Эланор мне брат, я тоже люблю его, но он никогда бы не смог забраться ко мне на шею.
Окно все еще было открыто, и в комнату задумал холодный ветер. Я встал, захлопнул ставни и принялся зажигать давно погасший огонь в очаге.
- Иногда я мечтаю о том, что Эланор одумается и позовет Завулона к себе. Я мечтаю о примирении и долгой, спокойной жизни где-нибудь в лесах Лориэна. И остатки нашего рода придут к перемирию и согласию.
Пролетел сентябрь. К Фароту возвращались силы, и он медленно сходил с ума от безделья. Он был не то арестованным, не то приговоренным. Ему не выдвигали обвинения, но ясно дали понять, что его судьба решится после поимки принца Эорта. Который совершенно бесследно исчез. Никто его не видел и о нем ничего не слышал. Так что, по сути, Фарот мог прожить еще долгое время. Законы темных казались мне абсурдными, но я понимал, что так мы выигрываем время. Память эльфов была превосходна, но мне хотелось верить, страсти улягутся и темные простят Фарота за убийства собратьев.
В начале октября Фарот не выдержал и попросился на службу в завулонов отряд.
- Да ты с ума сошёл! В какое положение ты меня ставишь? – шипел Завулон. Они наклонились друг к другу так близко, что почти соприкасались носами. Дело происходило в трапезной, нас мог услышать кто угодно.
- Если я просижу в своей комнате еще с неделю, то скоро буду по потолку ходить!
- Ты осужденный! Тебе нельзя покидать пещер!
- Поговори с Владыкой! Сделай что-нибудь! Ты мне брат или кто?
- Владыка будет против твоего возвращения в дружину! Да и мой отряд будет тебе не рад!
- Почему нет? – вдруг поинтересовался Даэрон.
- Прошу прощения? – в голосе Завулона прозвучало неподдельное удивление.
- Почему мы должны быть против? Фарот – невероятный воин, у него масса опыта. Было бы глупо отвергать его из-за косых взглядов.
- Его деяния…
- Его деяния, надо же! Он действовал голосом своего рассудка. По мне так с честью у него все в порядке. А если его заставить безвылазно сидеть в пещерах, то он начнет творить уж точно нечто совершенно безрассудное.
Завулон требовательно посмотрел на каждого, и мы все согласно кивнули. Кается, он был несколько ошарашен нашей реакцией.
- И все же Владыка общаться со мной не пожелает, - неуверенно бросил он.
- Но ты же тот самый Завулон! Возьми себя в руки и сделай что-нибудь! – просяще воскликнул Фарот.
Я знал, что лед тронется. Рано или поздно владыка должен был показаться на глаза общине и первым и ним заговорит Завулон. Не знаю, почему эта мысль пришла ко мне в голову, но благородный Элит был просто обязан извиниться перед Завулоном за резкие и несправедливые слова. Но я ошибся. Владыка не принял его и не позволил ему замолвить слово за брата. Элит неожиданно послал за мной. Помню, я несказанно удивился, с чего бы Элиту вообще оказывать мне знаки внимания? Тем более, если поговаривали, что тогда он общался только с дочерью.
Я поднялся в его тронный зал, прикрыл за собой дверь и увидел его. Элит сидел в углу, закутанный в плащ. С того места, где я стоял, он напоминал старика, скрюченного и сморщенного, придавленного к месту заботами и переживаниями. Его гордость и величественность испарились без следа.
- Владыка! – позвал я. Он поднял голову и улыбнулся мне. И я поймал себя на мысли о том, что так отрешенно и неестественно он еще не улыбался. Даже радость и легкость покинули его.
- Проходи, - он протянул мне руку, и я опустился на колено, целуя ее.
- Вы хотели меня видеть…
- Да. Вчера приходил Завулон. Я его не принял.
- Я слышал об этом, Владыка.
- Конечно, в этом я не сомневаюсь, - он показал мне на стоящий рядом стул, - Присаживайся, Морогорот. С тобой мне разговаривать легче.
- Завулон хотел просить вас о Фароте. Брат проситься в его дружину, Фарот без дела сидеть не может.
- Фарот осужден. И прав он больше не имеет. Впрочем, если он так хочет, то может идти работать в пекарню или мять полы на кухне.
Я невольно улыбнулся, представив Фарота в переднике и с тряпкой в руках.
- Он слишком гордый, чтобы занимать такое положение, - осторожно заметил я.
- Я это понимаю.
- Может, просто дать ему палку вместо меча? Он жаждет выйти из пещер.
- Этого ему нельзя.
- Но, Владыка! – возмутился я.
- Нет, Морогорот. Я вижу, вы подружились. Но Фарот не лучший кандидат для близких отношений. Тем более в связи с последними событиями.
- Он ничем не хуже других. А во многом даже лучше. Я его отлично понимаю, знаете ли. У нас похожее мышление.
- Тогда это опасное мышление.
- Это ничего. Лишь бы не лгать самому себе. А расскажу ему о вашем кухонном предложении. Можно идти, владыка?
Он кивнул, и я быстренько выскользнул за дверь. Мне было не по себе из-за того, что я, по сути, нахамил Элиту. Ему не понравились мои слова, но я мог гордиться тем, что сказал правду.
В его комнате стоял неприятный запах – спертости, старости и замкнутости. Я мог бы вытащить его оттуда, но не имел на это право.
Фарот не стал возмущаться. На кухню так на кухню. Мы недоумевали, то ли он совсем с ума сошел от безделья, то ли готов на все, чтобы собраться его простили. Впрочем, нам он что-либо объяснять не желал. И он пошел на кухню, мыть полы и чистить овощи.
Прошла еще пара месяцев. Осень в горах наступает рано, поднимался холодный ветер и мы кутались в теплые плащи, пытаясь от него защититься. Впрочем, не смотря на мерзкую погоду, мы не ослабляли контроля за границами, и каждый день выезжали с дозором. В конце октября я заболел и пару недель пролежал в постели с гигантской лихорадкой. Как оказалось, обо мне никто особо волновался. Оказывается, я был для них чем-то вроде всесильного человеческого детеныша. Какие там болезни, если я волшебник?! О да, россказни о моей силе просочились из нашего отряда. Лично я подозревал Либерио, но для обвинения у меня не было доказательств. В начале ноября я вернулся в дозор. К тому времени я знал каждую тропку, каждый камень и уступ на том маршруте, на который мы выходили ежедневно. И вот тогда, в начале ноября я встретил Его, того самого Эланора. На той равнине мы бывали редко, но в тот день я отделился от друзей и отправился туда. Меня тянуло как на аркане, и я не мог удержаться. Своему чутью я не доверял.
Их было двое. Один из них лежал на снегу, и я не видел его лица. Второй склонился к нему и, подойдя ближе, я узнал Сэма.
- Мне нужна помощь, - сказал он хрипло – Я не смог…не смог перенести нас дальше. Моя рука сломана.
- Что значит «перенести»? – спросил я.
- Помоги мне! Ему во чтобы-то ни стало нельзя погибать! – Сэм весь дрожал.
Я нагнулся, отвел от лица лежащего прядь волос. Это был светлый эльф, настоящий красавец. Его лицо притягивало взгляд, зачаровывало и заставляло его трепетать.
- Любым способом, ты понимаешь? – Сэм схватил меня за предплечье здоровой рукой. Его уверенность передалась мне. Спасти во чтобы-то ни стало!
На равнине начали появляться орки. Они нападали, казалось, со всех сторон, а я был один, без друзей. И откуда они понабежали, эти твари? Ведь мы были уверены, что отогнали орков далеко за горы.
Но у меня была сила, и я надеялся ею воспользоваться. Я расшвыривал их в стороны, рубил их на куски, особо не раздумывая о том, что творю. Мое первое сознательное убийство я совершил против орков, против тварей всеми презираемых. Я забыл о разнице между убийством и сражением, между умышленным уничтожением и защитой. И только потом я понял, что действовал не по своей воле, меня вел тот, кто все то время пролежал у моих ног, и кого нужно было спасти любой ценой. Даже будучи без сознания Эланор поражал своей мощью.
Вскоре после того, как все было кончено, друзья нашли нас. По лицу Даэрона я понял, что он осознал и доподлинно представил, что здесь случилось. Но Даэрон ни слова мне не сказал ни в тот момент, ни после. Но его отношение ко мне изменилось, и более не было сердечным.
- Что, орк меня возьми, вы натворили? – голос Завулона дрожал. Он рухнул на колени рядом с братом. С безграничной нежностью он коснулся щеки Эланора и тут же убрал руку, словно этот жест был ему недозволен.
- У нас был эксперимент. - Сэм, казалось, боялся. И боялся самого Завулона, как мне казалось.
– Мы испытывали кольцо перемещения… - промямлил Сэм.
- Я давно сдерживаюсь, чтобы собрать все эти ваши побрякушки и скинуть их в Ородруин!
- Ты не имеешь права! Эти кольца магическое достояние и…
- Мой брат задурил тебе голову, а ты и рад слушать! – воскликнул Завулон. Он был в панике, он был в бешенстве. Интуитивно я отошел от него подальше.
- Мы не рассчитали сил. Мы попали в орочий лагерь. Я не успел толком среагировать, да и Эланор почему-то замешкался… Я не знаю, почему… Я не знаю… - Сэм опустил голову и продолжил что-то бормотать, но его слов я не расслышал.
- Нужно отсюда уходить, - негромко произнес Даэрон, опустив руку на плечо Завулону. – Мне не нравится эта история с орочьим лагерем.
- Да, уходить надо, - Завулон кивнул в ответ. – Либерио, найди Фарота. Он должен быть в палатах, когда я приду туда. Скряга, нужно выслать гонцов и вернуть остальные отряды в пещеры. Если орки по каким-то причинам вышли из пещер и идут в нашем направлении, мы должны быть готовы к опасности.
Он осторожно поднял на руки брата. Эланор будучи без сознания выглядел очаровательным, неземным существом. Но я даже предположить не мог, что скрывается под маской. Я таки встретился с тем, кто пытался уничтожить родного брата и изгнал его жить в холодных пещерах, вдалеке от своего народа.
Элан дрожала всем телом. Она была бледна и еле удержалась на ногах, когда узнала, кого ей придется лечить. Я не особо понимал таких настроений. Видимо Эланор был известен и среди темных, но зачем же так его бояться, словно он сейчас очнется и сожрет тебя живьем? Все же я решил оставить окончательно решение до того момента, как эльфийский маг придет в себя. Мне было чертовски любопытно.
- Позволь я сам, - я осторожно взял из ее рук сосуд с водой.
Она с благодарностью взглянула на меня и выскользнула за дверь. Завулон занял позицию в углу. Он скрестил руки и мрачно переводил взгляд на хнычущего Сэма и обратно на пребывающего без сознания брата. Сэму, как, оказалось, было всего четырнадцать. Не было ничего удивительного в том, что он совершал необдуманные поступки. Все-таки в его возрасте и я сам не отличался мудростью.
Эланор тихо вздохнул и открыл глаза.