Название: Пятое измерение.
Автор:
Винер-санБета:
Мэй_ЧенРейтинг: R
Пейринг: Тики/Канда, Тики\Алекс
Размер: макси.
Жанр: романс, мистика, драма, ангст, реинкарнация.
Отказ: Все правда на фэндом и персонажей принадлежат автору манги. Оно не наше, но мы бы не отказались. Нам принадлежит лишь Алекс Хэмпстон, любимый и родной)
Аннотация: Говорят, любовь способна преодолеть смерть. Но как долго готов ждать человек, чтобы получить то, что заслужил по праву и то, чего так сильно жаждет его сердце?
Комментарии автора: данный фик есть еще больший ориджинал, чем все предыдущие фики ТиКандовского пейринга.
Статус: в процессе (печатается глава 5, пишется глава 6)
Автор питается комментариями. Чем больше будет комментов, тем быстрее вы получите продолжение. Конечно, вы его и так получите, но я очень ленив и выкладываюсь только по запросам)
Глава 3. «Техника исполнения». читать дальше
Замечательный во всех отношениях день воскресенье я встретил в добром расположении духа. Прогуливаясь по небольшому парку, окружающему Университет Искусств, я гадал, когда стоит сунуться к Алексу – сейчас или выждать еще немного. В прошлый раз мы расстались не в самых лучших настроениях, и сейчас я ожидал от него буквально любой реакции.
Впрочем, я сомневался не только в этом. Вся эта ситуация сильно ударила по моему нежному душевному равновесию. Я боялся слишком много. Я трусил перед своей натурой, внезапно захотевшей поцеловать почти незнакомого парня. Я боялся страшного Канды Юу, который то ли помер, то ли еще нет. И, в конце концов, я с ужасом вспоминал о той фотографии, на которой был изображен человек, так сильно похожий на меня. Хотелось плюнуть, отвернуться и забыть, но я не мог себе этого позволить. Мое эго пострадает, если я посмею убежать. И всю оставшуюся жизнь я буду сомневаться в своем мужестве. Побег от страха сильно уронит меня в моих же собственных глазах.
Впрочем, о том человеке на фотографии я вскоре узнал от своего брата. Кто может больше знать о Микках, если не сами Микки?! Недолго думая, я решился на звонок.
– У тебя есть время? – спросил я. Мне было точно известно, что Шерил ненавидит, когда его кто-то отрывает от дел. И уж тем более, если это делает глупый младший брат.
– Минут десять. Я обедаю, – ответил он недовольно. – Так что излагай свою проблему.
– С чего ты взял, что у меня проблемы? – возмутился я.
– С того, что ты по другим причинам мне не звонишь. Так что тебе нужно?
– Да так… Ознакомился с кое--какими историческими книгами и наткнулся на человека по имени Тики Микк. Решил узнать, не приходиться ли он нам родственником.
– Хм… – выдал Шерил и замолчал. Я машинально крутил в руках полупустую пачку сигарет и ждал продолжения. Его молчание действовало мне на нервы.
– Он не приходиться нам кровным родственником, – ответил брат. – Но наша прабабка нежно обожала его и была уверена в родстве его души и её. Бабка наша тогда входила в некую организацию. Что-то вроде секты.
– Семья Ноя, что ли?
– Хм… Ну да. У них был культ, адепты которого утверждали, что приходятся друг другу братьями и сестрами. Насколько мне известно, они пытались уничтожить мир и создать на его руинах нечто новое. Впрочем, подробностей я не знаю.
– О… Они хотели уничтожить человечество? – ответ Шерила вогнал меня в ступор.
– Я не особо верю в подобное, но наш отец именно так все это объяснял. В итоге у них, конечно, ничего не вышло. Прабабка наша сбежала из-под суда, спряталась в непроходимой глуши где-то в Канаде. Пару раз она выходила замуж, но после смерти последнего мужа взяла себе фамилию Микк. Я даже не знаю, как ее звали на самом деле. Кстати, согласись, довольно удивительно, что ее потомки смогли пронести эту фамилию на протяжении века.
– Значит, меня назвали в честь дружка моей прабабки? Какая, однако, честь…, - меня не особо интересовали его философские рассуждения.
– И довольно неприятного дружка, должен заметить. Отец упивался наслаждением, рассказывая все эти истории про семью Ноя. А меня слегка подташнивало от подробностей. Я даже рад, что тебе не доводилось слышать этой белиберды. Ты вечно торчал со своими дружками на улице, а мне доставалось самое «прекрасное».
– Ну, ребята все–таки были национальными преступниками всех и вся. Им положено быть нехорошими.
– Но не садистами, пропагандирующими насилие и всеобщее уничтожение.
– Боже, и это говорит мне самый ужасный из политиков современности! – рассмеялся я.
– Ну, знаешь ли! – возмутился Шерил.
– По крайней мере, твои подчиненные стонут при одном упоминании твоего имени. Даже думать страшно, что ты с ними там делаешь.
– Устраиваю субботнюю порку. – Судя по звуку, Шерил хлебнул что-то из бокала. Я точно помнил, как выглядит посуда, которой пользуется мой брат. Он обожал все старинное и дорогущее, и быстро привязывался к вещам. Поэтому посуда служила ему годами.
– Ну, а как ты там? – спросил он. – Признаться, меня удивило твое увлечение историей. Ты никогда ею особенно не интересовался.
– Просто случайно наткнулся на всех этих Ноев. Недавно у меня была выставка, и теперь я отдыхаю, набираюсь вдохновения для чего-то нового, необычного.
Шерил хмыкнул. Он никогда не поддерживал моего увлечения искусством. Я подозревал, что брат просто относиться к тем, кто не умеет получать удовольствия от картин и скульптур.
– Но, знаешь, недавно я познакомился с одним человеком, который увлек меня. В нем нет ничего особенного, кроме, пожалуй, пары деталей в одежде. Возможно, встреться мы в иной обстановке, я нашел бы его скучноватым. Но сейчас он просто не выходит из моей головы.
– Ты влюбился? – спросил брат. Я закатил глаза. Влюбился? И об этом мне Шерил говорит? Он же в чувствах ничего не понимает, у него всегда на уме только голимый расчет.
– Нет, не думаю. Он парень, в конце концов.
– И что с того?
– Шерил! – возмутился я.
– В вашей богеме все через одного гомики. Я почти не сомневался, что ты пустишься во все тяжкие. Только ты не особо афишируй свои наклонности. Это может повредить моей предвыборной компании.
Я тяжело вздохнул. О чём бы Шерил не говорил, он всегда думает о деле!
– У меня никаких наклонностей. И я не чувствую влечения к этому человеку. Я просто не понимаю того, что со мной происходит.
– Ты, видимо, ждал, что тебе этого мальчика подадут на блюдечке с голубой каемочкой.
– Да нет же! Ты же знаешь, что если я чего-то не понимаю, то начинаю злиться! Он совершенно не похож на гея, хотя в его гардеробе есть пара деталей женской одежды. Он носит ботинки на каблуке, у него длинные волосы!.. И эти его шейные платки! Я как-–то раз заметил шрам на его шее, который он постоянно прячет, но это не значит, что он должен менять шарфы чаще, чем бабы юбки меняют! Ко всему прочему я никак не могу понять, о чем он думает. Мне упорно кажется, что настроение этого человека меняется с каждой сказанной мною фразой. Он вспыхивает как свеча, и я уже уверен, что он съездит мне по физиономии, но нет! Он успокаивается мгновенно, словно кто-то тушит внутри него фитиль.
– Я думаю, что это страстный человек, – неожиданно заявил Шерил.
– Но ты даже его не знаешь! Как ты можешь делать такие выводы?
– Я встречал таких людей, и они меня поражали своей невероятной силой воли. Ты только задумайся – они всегда и везде должны держать себя в руках. Иначе каждый мимопроходящий способен увидеть все их слабости. Такие люди постоянно чувствуют себя голыми, и чем сильнее они замыкаются в себе, тем больше уверенности они приобретают.
– Да нафиг надо? Разорись ты на человека, выплесни все из себя, дай свободу эмоциям! Так и свихнуться недолго, если постоянно сдерживать себя.
– Ты сам сказал, что у него есть шрамы на шее. Откуда, по-твоему, он их получил?
Я нахмурился, припоминая. Кажется, Алекс говорил что-–то про своего отца. Впрочем, в подробности он не вдавался.
– Иногда людей так бьет жизнь, что они на все готовы, лишь бы снова не чувствовать боли. Если моя теория верна, то перед тобой человек, железно останавливающий себя и не позволяющий показывать истинный характер и настоящее настроение. Будь с ним осторожен. Ему и так хватило в жизни, не доставай его.
Алекс Хэмпстон замещал профессора, как оказалось, не только за рабочим столом. Выяснилось, что в его обязанность входило вылизывание задниц богачей, спонсирующих нужды университета. Не сказал бы, что это занятие казалось мне позорным или противоестественным. Я бы и сам этим занялся, если бы кто предложил. Но Алекс....
Я нашел их в парке, окружавшем здание Университета. Алекс беседовал с тремя мужчинами преклонного возраста. Двоих из них я знал, о третьем слышал. Все трое были моими постоянными покупателями.
Алекс был одет не привычно для себя, хоть и обычно для нормальных людей. Он сменил свои ботинки на каблуках на обычные четные туфли, аккуратно убрал волосы в хвост, застегнул все пуговицы на рубашке, да и этот банальный черный галстук… передо мной стоял совершенно незнакомый молодой мужчина при всех делах. Картину, правда, немного портил черный шарф, закрывающий шею. Но это ладно. Алекс есть Алекс.
Заметив меня, Хэмпстон встрепенулся и подался вперед, хватая меня за руку. Честное слово, я не хотел им мешать. Я даже решил было слинять за ближайшие кусты и отлежаться там. Ну, никак не вести бесед с этими акулами бизнеса.
– Господа, позвольте представить вам мистера Тики Микка, известного скульптора. К слову, он является выпускником нашего славного университета.
Дяденьки закивали, улыбаясь во все свои многочисленно сохранившиеся зубы. Отчего-то мне показалось, что Алекс не просто так потянул меня за руку.
– У вас тут какие-то дела сегодня? – спросил мистер Дональдсон, приятный, немного лысоватый человек. – Нам бы не хотелось отвлекать вас.
– Ну что вы! – Мгновенно среагировал Хэмпстон. – Тики пришел немного раньше. Я забыл предупредить его, что буду занят до обеда. Ты ведь не против провести с нами этот час, Тики?
Вот маленький приспособленец! Хоть раз бы мне так же искренне улыбнулся! Но я хотя бы точно буду знать, как выглядит этот чертяка, когда чего-то хочет от меня.
– Буду рад, господа, – кивнул я. – Алекс меня, знаете ли, вдохновляет. Собственно, ради этого я сюда и хожу. Наши беседы действуют на меня почти магически.
– Ничуть в этом не сомневаюсь! – восхищенно воскликнул Дональдсон. – Алекс мог бы стать неплохим художником, если бы захотел. У него потрясающее чувство цвета.
Через пару минут, обсудив все достоинства и недостатки мазни Хэмпстона (о наличие наличии последнего последних настаивал сам несостоявшийся художник), меня посвятили в курс дела. Речь на данной встрече шла о куче приятных зеленых бумажек, которые должны были пойти на помощь вечно нуждающимся студентам университета. Ничего неожиданного я не услышал. В искусство зачастую идут необеспеченные ребята, выросшие на улицах. По сути, моя семья есть редкое исключение. Идея профессора мне была по душе. О какой учебе может идти речь, когда ты сам себя прокормить не в силах?! Вот и работают будущие Рембранты и Пикассо на заправках да в забегаловках.
Я был несколько удивлен, когда узнал, что у старика профессора есть собственно разработанные программы по поиску молодых талантов. И, судя по сияющей мордашке Хэмпстона, они работали. Прозвучали имена людей, которые подавали надежды, я был наслышан о них. Имена, которые стали известны благодаря денежкам этих толстосумов, а также бесконечной работе Алекса с профессором. Пожалуй, меня поразило то, что старички смотрели на Хэмпстона так, словно все заслуги принадлежат только ему. А он сам улыбался вовсе не самодовольно и высокомерно. Кажется, он был рад, что его работа приносит плоды.
Алекс предложил взглянуть на картины молодых художников, и мы все с радостью согласились. Он решился доказать нам эффективность вложений и показывал только лучшее.
О каждом из ребят в итоге я составил свое мнение. Любой творец все же смотрится по-разному. Джуди Эванс, молодая девушка из Калифорнии, оказалась мечтательницей, обожающей использовать в своих работах нежно–розовый и голубой. Марк Филиппс был фанатом квадратов и прямоугольников. Мартин Кук, чьи работы уходили за сотни тысяч долларов, поразил меня до глубины души. От его кладбищ и болот веяло смертью так, что хотелось сходить помыть руки. Труды этих троих оставляли невероятное впечатление новизны и поразительного душевного переворота.
Алекс, кажется, не особенного удивился, когда Дональдсон предложил показать его работы. Они не были беспорядочно свалены в углу, но я бы не сказал, что Хэмпстон с почтением относился к собственному труду.
Тихоня был талантлив. Да чего уж там, он был чертовски талантлив! Мне упорно казалось, что если я подожду секунду, то цветы на его полотне вот-вот распустятся. Алекс умудрялся запечатлеть сам момент рождения жизни – то время, когда гусеница превращается в бабочку, солнце приподнимается над горизонтом или рождается ребенок. Я все смотрел на рисунок и не мог понять, отчего бутоны медлят и не распускаются. Ведь вот-вот это должно было случиться, ведь картина-то живая!
– Я могу это купить? – я бесцеремонно ткнул пальцем в полотно.
– Нет, – спокойно ответил Хэпмстон. По его губам скользнула быстрая улыбка.
– Но почему? – изумился я.
– Потому что я не считаю эту мазню искусством.
– Хорошо, можешь не считать, но я готов купить её! – категорично ответил я. Честно говоря, примерно такого вот ответа я от него и ожидал.
– Не уверен, что готов к тому, что они будет украшать чью-–то комнату. К тому же, возможно, когда-нибудь мне захочется взглянуть на одну из них и предаться воспоминаниям. Так что пусть лежит здесь.
Собственно, на этом наша встреча и закончилась. Проводив богачей, Алекс как подкошенный рухнул на лавочку у входа в главный корпус университета и принялся со стоном стягивать с себя туфли.
– Можно подумать, ты весь день проходил на шпильках, – я не удержался от ехидства.
– Я даже стоять в этом ужасе спокойно не могу, – проворчал он.
– Нормальные люди ходят и не в таком. Ты в глаза хоть видел обувь на сплошной подошве?
– Либо я ненормальный, либо ноги у меня неправильные. Сколько себя помню, всегда при ходьбе приподнимал пятку.
– И все-таки странный ты, – я покачал головой.
– Это Мартин Кук странный. Я же по сравнению с ним вполне адекватный.
– Ты его хорошо знаешь? Как-то его картины немного пугают.
– Ну, еще бы! – он со вздохом облегчения откинулся на спинку лавочки. – Такие вещи нельзя вешать в жилом помещении. У всех сразу начинается депрессия. Он отличный мальчик, и я отказываюсь понимать, откуда в его голове столько страшного.
– Может, тяжелое детство и куча мертвых родственников?
– Насколько я знаю, нет. Семья у него вполне благополучная. Но даже если так, человек не должен жить прошлым. Вокруг много всего приятного, – он с наслаждением вытянул ноги.
– А ведь по тебе не скажешь, – заметил я.
– Это ты о чем? – он удивленно повернулся ко мне. Пораженно распахнутые глаза, приоткрытые губы… Он действительно был привлекательным. Возможно, я бы даже смог в него влюбиться, будь я немного того….
– Я рассказал о тебе брату. Он неожиданно выдвинул теорию о твоей глубокой душевной травме, мешающей тебе раскрываться для окружающего человечества. Постоянно меняешь маски, отдергиваешь себя. Не сказал бы, что мой брат отлично разбирается в людях, но в этой теории определенно что-то есть.
Он долго смотрел на меня, склонив голову на бок и почти не мигая.
– Знаешь, – сказал он, – удобно верить в то, что никакая тварь не нагадит тебе в душу настолько, что захочется лезть в петлю. Я не псих, мне действительно так удобно. Привыкаешь, знаешь ли.
– Что, даже профессор не может проникнуть за твою твердыню?
– У профессора ограниченный доступ. И я вовсе не холоден.
– Правда, что ли? А посмотреть можно?
– Боюсь, что тебе не пережить.
– Проверим? – я прищурился.
Вместо ответа он сунул мне под нос связку с ключами. Я тупо уставился на них, словно ожидая, что у одного из них вдруг вырастут крылья, и он отправиться в полет.
– В приемной под моим креслом стоят ботинки, а на вешалке болтается куртка. Вперед!
Не знаю уж, как бы я охарактеризовал происходящее, но мне нравились наши с Алексом отношения. Это все чертовски напоминало флирт двух уверенных в себе людей, ожидающих друг от друга чего-то большего, чем банальной ночи вдвоем. И меня это совершенно не пугало… Хотя нет, меня пугало то, что меня это совершенно не пугало. Но я старался об этом не думать.
Когда я вернулся, Алекс уплетал печеньки и запивал их чем-то молочным. Рядом с ним на лавочке лежал открытый пакет с едой.
– Пока тебя не было, я тормознул одну первокурсницу, – поспешил пояснить он. – Сама она маленькая и худенькая, но ест за четверых. У нее в рюкзаке всегда есть еда.
Он заявил об этом так гордо, словно в одиночку взобрался на Эльбрус. Забавный парнишка, однако.
– Как там поживают мои переводы? – спросил я.
– О, переводы поживают замечательно! – он улыбнулся мне, наверное, совершенно искренне. – Я узнал про него много нового. Весь этот мир, то старое время… Меня это так увлекает!
– И много ты узнал?
– Достаточно! Но весь первый дневник идет воспоминанием Канды о годах, проведенных в Ордене, о его боевых товарищах, о наиболее запоминающихся схватках и так далее.
– И часто он упоминал о… Ну, ты понял.
– Довольно часто он говорил только о двух людях, – Алекс увлеченно засунул в рот бутерброд. – Я все же думаю, что речь шла о двух разных близких ему людях, хоть имен он не называл.
– Тогда откуда выводы?
– Все дело в тоне записи. Одного из них Канда безумно любил, а второй был ему другом. Думаю, что если брать за правду мою теорию о том, что он был влюблен в Удовольствие, то второй человек – это, судя по всему, Лави.
– Кто такой Лави и чем он может нам помочь?
– Не думаю, что это вообще чем-–то может нам помочь. Он принадлежал к клану Книжников, писал историю событий, обычно скрытых широкой публике. Канда довольно ясно выражается на этот счет: «Было бы мерзостью пытаться остановить этого человека. Он никогда не принадлежал Ордену, он был чем-–то выше нас всех. Я не мог позволить причинить ему вред». Я так думаю, что речь действительно идет о Лави.
– Но я не понимаю, что у них там вообще случилось.
– Если верить дневникам прадеда, то Черный Орден – эта та еще мерзость. Видимо, Книжник слишком много знал, – Алекс поплотнее закутался в куртку, словно ему стало холодно.
– Что же касается «Его», того человека, которого так любил Канда, то воспоминания о нем затмевают все на свете. Наверное, это кошмарно. Я бы не смог жить и винить себя в смерти любимого человека.
– Канда убил его? – опешил я. Сама мысль об этом казалась мне безумной.
– Нет, он просто не спас его. Точнее, – Алекс потер лоб, – он не сделал достаточно, чтобы его спасти. Канда не приводил подробностей. Увы, мы не можем спросить его, что же там произошло на самом деле.
Он замолчал. Между нами повисла тяжелая, давящая тишина. Как страшная тайна, о которой мы предпочли бы забыть.
– Может, поужинаешь со мной? – спросил я. Мне бы хотелось провести с ним вечер и не говорить о тех ужасных временах.
– Что? – он был безмерно удивлен вопросом.
– Я приглашаю тебя на ужин. Забегаловку можешь выбирать сам.
– Тогда как насчет кафе «Махаон»? – он улыбнулся.
– Это где?
– Это на набережной. Там тихо, уютно и зачастую совершенно безлюдно. А еще там подают самые лучшие вишневые пироги во всем Нью-Йорке. Я проверял!
– Ну, раз ты обещаешь мне много вкусной еды, то я согласен. Меня только смущает тот факт, что сейчас вовсе не время ужина.
– А кого это волнует? – он довольно кокетливо пожал плечами.Глава 4. "Некоторые любят погорячее"читать дальшеИз кафе мы вышли довольные и пьяные. Не помню уже, кому из нас в голову пришла грандиозная идея нажраться, но кто-то второй эту идею поддержал. Налакаться в итоге получилось с блеском.
Я отчего-то побоялся отпускать Алекса одного через половину города, так что ему пришлось согласиться с тем, что ночевать мы будем вдвоем у меня дома.
– Профессора я всегда любил больше, чем всех моих родственников, вместе взятых, – воодушевленно рассказывал Алекс. Вся холодность вмиг слетела с него под волшебным воздействием алкоголя. – Он подружился с отцом, когда мне всего было года три. Просто пришел однажды к нам домой, и я влюбился в него. Он тогда еще рыжим был, и я любил тягать его за волосы. Я думал, они были у него не настоящими, и хотел сорвать парик, – он рассмеялся.
– Он был рыжим? – поразился я. Я отчего-то был всегда уверен, что он родился седым. По-иному воспринимать его было нереально.
– Ага, и эта повязка на глазу! Ну чем не пират?! – Алекс хихикнул, и, запнувшись, чуть не полетел на мостовую.
– А потом я заявил, что хочу стать художником, чтобы оформлять книжки со сказками, и он сказал, что примет меня учиться в тот университет, где он работал.
– Это так классно! – воодушевленно заявил я.
– Ага! – он кивнул. – Так что жизнь моя была предопределена еще с того момента, когда я научился читать и писать. Ну, а как ты попал в университет?
– Решил доказать брату, что талантлив. Хотя теперь понимаю, что есть масса людей много талантливее меня. Согласись, это несправедливо, что я зарабатываю столько денег, когда непризнанные гении продают свои работы на барахолках.
Я полез в карман за сигаретами и чертыхнулся, когда не нашел там зажигалку. Черт, я ее опять где-то посеял.
– На, держи! – в руках у Хэмпстона я увидел коробок спичек.
- Ты куришь? - удивился я. Раньше такой привычки за ним не наблюдалось.
- Да нет. Стырил их у официанта... Сам не знаю зачем, - он вдруг задумался.
- Видимо, что-то свыше сказало тебе, что они мне понадобятся. Спасибо, я вечно где-то забываю зажигалки.
Алекс хихикнул и бодро подхватил меня под локоть.
- Это хорошо, что мы встретились! - заявил я. - Когда ты напиваешься, с тебя слетают все твои маски, и ты становишься отличным парнем!
- Не, мне лучше не пить, иначе из меня сразу начинает лезть что-то нехорошее.
- Наприме-ер? - я заинтересовался.
- Пошлости..., - он неопределенно взмахнул рукой. – Глупости... И меня тянет на приключения.
– Разве это плохо? Приключения – это же здорово.
– Да, но не глупые пошлые приключения! – он закатил глаза.
– Мы упорно шли вперед, спотыкаясь на каждом шагу. Алекс держал за меня за руку, и я отчего-то не мог отвести взгляд от его длинных тонких пальцев. Наверное, они особенно красивы, когда он держит в руках кисть или карандаш хотя бы... Эх, отвлечься бы от подобных мыслей и взять такси. Тогда бы уж у меня точно не было повода подпускать его к себе настолько близко.
– Расскажи еще что-нибудь! – попросил я. Меня просто тянуло узнать о нем чуточку больше.
– Например?
– У тебя же, кроме профессора, есть кто-нибудь? Та же семья, друзья...
– От семьи у меня осталась только сестра. Она мне даже не родная. Мы стараемся держаться подальше друг от друга.
– А родители?
– Моя мать умерла, когда мне было девять. Отец настолько сильно любил ее, что слетел с катушек. Изабелла тогда уехала в колледж, и его никто не мог остановить. В общем, среди множества попыток убить меня была одна почти удачная, – он поморщился, слегка коснувшись шеи.
– Ужас какой... Он в тюрьме?
– Был, но сейчас и его нет в живых. Да это и неважно. У меня же есть профессор, а он мне за папу и маму.
– У человека должно быть много любящих его людей. У тебя есть друзья?
– Неет, – он снова хихикнул.
– Тогда я буду твоим другом!
– Ага! Договорились! – он улыбнулся и полез обниматься. В его объятьях было тепло и уютно. Я не спешил отстраняться.
– Ты знаешь, очень хочется спать, – буркнул он в мою шею. – Нам еще долго топать до твоего дома?
– Совсем недалеко идти. И, кстати, мы на той улице, где..., – я огляделся. Искать знакомые окна долго не пришлось.
– Эй, в чем дело? – он потянул меня за рукав.
– Там опять горит свет.
– Где?
– В магазинчике Канды Юу.
– А? Покажи!
Он мгновенно заинтересовался моим невольным наблюдением. Не прошло и десяти секунд, как он уже направился к столь ненавистной мною лавочке. Да еще и меня за собой потянул, паршивец!
– Это не самая лучшая идея! – запротестовал я.
– Ой, да ладно! Это же так интересно! – нетерпеливо отозвался он.
В магазине вовсю шел ремонт. В этом не было никаких сомнений. Я бездумно рассматривал работающих людей, банки с краской и кисточки.
– Я прошу прощения! Нам поможет кто-нибудь!? – громко спросил Алекс. На его голос вышла немолодая женщина. С виду вполне европейской внешности.
– Вам что-нибудь подсказать, сэр? – спросила она, вытирая испачканные руки о свой фартук.
– Если вам не сложно, – Алекс был само обаяние. – Мой друг был здесь пару дней назад. Я бы хотел встретиться с владельцем книжного магазина. Азиат средних лет с длинными волосами.
– О, видимо здесь какая-то ошибка. Это здание пустовало несколько лет, прежде чем я выкупила его. И раньше здесь продавали не книги, а спортивные товары.
– В самом деле? – Хэмпстон заметно расстроился.
– Да, сэр. Видимо, вы ошиблись местом. Хотя я понятия не имею, есть ли где поблизости книжный магазин.
Ко мне домой мы шли в несколько подавленном расположении духа. Я хмурился и не слушал чирикающего о чем-то своем Алекса. Я не мог так ошибиться, просто не мог! И сном происходящее мне не казалось. Так в чем же дело, черт возьми?!
Алекс пытался меня утешить, но получалось у него скверно. И, придя домой, я решил наплевать на гостеприимство и уложить его на диване в гостиной. Алекс был не против. Он уснул, кажется, в тот момент, когда его голова коснулась подушки. А я стоял в дверном проеме и разглядывал его красивое лицо, изящные пальцы, притягивающий взгляд разворот плеч. И как у такого чуда нет друзей? Это же просто уму непостижимо.
В кармане его курточки завибрировал телефон. И отчего-то мне в голову пришла мысль о том, что нехорошо заставлять людей ждать. Особенно если на дисплее заманчиво высвечивается слово "профессор".
– Ты мне пообещал позвонить этим вечером, – услышал я знакомый голос. – Хотелось бы мне знать, почему ты решил проигнорировать свои обещания, ребенок?
– Профессор, это Тики, – я не мог удержаться от улыбки. Этого человека я любил безмерно, и разговоры с ним доставляли мне массу удовольствия. Жаль только, что мы редко общались.
– О, Тики! – кажется, он был обрадован моим нахальством. – А где Алекс?
– Он спит. Напился, завалился ко мне домой и отключился на диване. Какое, однако, свинство!
– А пьянкой, конечно, руководил ты. И не вздумай отрицать. В этом я совершенно уверен.
– Ха-ха, вынужден признать вашу правоту, сэр! Но он все равно принимал в этом активное участие.
– Ты спаиваешь моего воспитанника, несносное создание! И не стыдно тебе?
– Совсем-совсем не стыдно. К утру он должен быть в порядке.
– На этот раз поверю, – в его голосе слышалась явная насмешка. И мне было чертовски приятно с ним разговаривать. Словно вернулся в тот прекрасный период моей жизни, когда он отлавливал меня на заднем дворе университета и пытался отучить от курения. Славные были времена, множество сигарет погибли в тех сражениях. Правда, с курением профессору было справиться не по силам.
Я устроился на собственной кровати, утопая в мягкой нежности подушек. С этого места я видел диван в гостиной и спящего на нем Хэмпстона. Интересно, а если бы мы завалились вместе, то каково бы это было? Я уже сто лет ни с кем в одной кровати не засыпал.
– Что у вас там происходит? – с интересом спросил профессор.
– Да ничего особенного. Мы обнялись и решили стать друг другу друзьями.
– Я как вижу, вам там совсем не скучно.
– Совершенно не скучно, сэр! – я блаженно улыбнулся. – Кажется, у меня началась новая жизнь.
– Я рад за тебя. Но, должен предупредить, Алекс не так прост, как кажется.
– То есть? – я резко сел на кровати. Сон мгновенно ушел. Если профессор что-то говорит, то следует отнестись к этому серьезно.
– Он мстителен, мнителен, подозрителен и всегда держит себя на расстоянии.
– Но не всегда же. Сегодня мне показалось, что он был со мной откровенен.
– Этот тебе так казалось. Или ты настолько желал это видеть.
– Но он был пьян! Он бы не смог юлить в таком состоянии!
– Алексу нужно выпить три бутылки вина, чтобы у него ноги начали заплетаться. Не думаю, что вы там осилили больше, раз ты еще способен разговаривать.
– Значительно меньше, но...
– Не верь его улыбкам. Алекс не доверяет никому, – с явным холодком в голосе заявил профессор.
Алекс спал, подложив под голову ладонь. Я не мог такого ангелочка заподозрить в неискренности.
– Ну, вы же не серьезно! – воскликнул я, кажется, довольно громко.
– Увы, Тики, серьезно. Я не собираюсь тебе рассказывать страшные истории о его жизненных передрягах. Я просто не хочу, чтобы ему снова было больно.
– Подождите! Вы только что рассказывали мне о том, какой он плохой, а теперь подозреваете меня в... чем-то!
– Я хорошо знаю тебя, Тики. Мне известно, с какой небрежностью ты относишься к людям. Если ты дальше собираешься общаться с Алексом, то будь любезен быть осторожным в своих действиях и словах. Надеюсь, ты достаточно трезв, чтобы понять смысл того, что я говорю?
– Да... наверное, – выдавил я из себя.
– Ну, вот и отлично! – сказал профессор на последок и отключился. Я безвольно уронил руку на свое любимое пушистое одеяло. Голова совершенно отказывалась соображать. И я решил обдумать новообретенные проблемы завтра. Кажется, побег от реальности стал моим любимым развлечением...
Меня разбудил запах жареного бекона. Неловко выпутавшись из одеял, я поднялся на ноги. На моей кухне кто-то хозяйничал, и я должен был с этим поскорее разобраться.
Алекс Хэмпстон кормил мою кошку беконом. С рук. Я с восхищением оценил, что царапин на коже наглеца не наблюдалось. Он умудрился покорить Бастед. Поразительный человек.
– Она тебя даже не укусила? – спросил я.
– Нет, – Алекс очаровательно улыбнулся. – Попыталась, но я быстро остудил ее пыл.
– Накормив ее беконом? – я закатил глаза в притворном ужасе. – Какое, однако, расточительство! В шкафу полно кошачьего корма. И не говори, что ты его не нашел!
– Ваша киска сдохнет от "Вискас", – он нахмурился. – Ты достаточно много зарабатываешь, чтобы кормить ее нормальной едой.
– А ты у нас борец за права животных.
– Я предпочитать считаю, что все мы должны нормально питаться. Вне зависимости от расовой принадлежности.
– Аха-ха! – я подавился воздухом. – Я – человек, а она – животное! Это не расовая принадлежность.
– Возможно, она думает, что умнее тебя. По крайней мере, она предпочитает бекон, и это достойно уважения! – И с видом победителя он скормил Бастед еще кусочек. Я ухмыльнулся. Кое-кто явно испытывал мое терпение.
– А меня накормить ты случайно не хочешь? – с интересом спросил я. В кухне пахло не только жареным мясцом, я просто жаждал испытать всю гамму вкусов.
– Если ты желаешь, – он развел руки в стороны.
Он накладывал мне яичницу быстро и умело. Я сомневался, что Алексу было кому готовить помимо себя, но во мне, ужасном лентяе, всегда посыпалось уважение к тем, кто вообще умел готовить.
– Надеюсь, ты не против того, что я перерыл твой холодильник. Ведь вчера вечером ты ответил на звонок, что предназначался мне, – его взгляд был совершенно нечитаем. Я не мог понять, злился ли он. Но решил на всякий случай смутиться.
– Я подумал, что телефон мог бы разбудить тебя.
– Если бы твои слова действительно были бы правдой, ты бы просто сбросил звонок и отключил телефон. – Он поставил передо мной стакан с чаем.
– Просто поболтал с профессором. Ты против, что ли?
– И о чем же таком ты с ним болтал?– он устроился напротив меня и взял со стола вилку.
– Это важно? – спросил я. Если он действительно скрывает что–то нужное от меня, то его по-настоящему должна нервировать мысль о том, что мы с профессором могли обсуждать его. Я не хотел об этом думать.
– Профессор сказал, что ты умеешь пить. Из его слов я понял, что того, что мы вчера выхлебали, тебе бы и на зуб не хватило бы.
– И, тем не менее, я был пьян, – он пожал плечами.
– Но не достаточно. И, знаешь, что я думаю, по этому поводу?
– Просвети меня, – он наклонился вперед и выжидательно уставился на меня.
– Я думаю, что ты лживая гадина.
Он рассмеялся, чуть запрокинув голову назад. Странный человек...
– Что тебе от меня надо? – спросил он чуть погодя. – Наши отношения давно уже вышли за рамки деловых. Ты пытаешься залезть ко мне в душу, хотя тебе там совсем не место.
– Я не люблю, когда мне лгут, – ответил я.
– Люди верят в то, что хотят видеть. Я не показываю себя во всей красе. Другие же просто додумывают меня для себя.
Он собрал тарелки со стола и последовал к раковине. Надо же, со стороны он казался мне совсем другим. Без своих каблуков и странноватой одежды он выглядел более естественно. Я не замечал того, что раньше не так сильно бросалось в глаза. Он был сильным, очень сильным... Совершенно мужская фигура без капли женственности. Стоило быть чуточку внимательнее.
– Ты занимаешься спортом? – с интересом спросил я.
– Избиваю людей мечом в додзе, – ответил он небрежно.
– О, выплескиваешь эмоции?
– Очень уж люблю людей, – фыркнул он.
– И что еще входит в список твоих увлечений? Чем ты любишь заниматься, когда тебя никто не видит?
– Пьянствую, развратничаю и транжирю деньги.
– Интересно как, – я поднялся на ноги, чуть прошел по комнате, со стороны оценивая ситуацию. И подошел ближе.
– Знаешь, мне очень хочется заглянуть под эту твою корку,– шепнул я ему на ухо.
Алекс застыл и не спешил поворачиваться ко мне, чтобы больно и внушительно огреть по шее. Я почувствовал, что встал на верную дорожку. Теперь-то я точно был убежден, что все делал правильно. Ведь он даже не пошевелился, когда я легонько обнял его за бедра.
– У тебя, конечно, в чулане имеется бита, которой ты выбиваешь всю дурь из неудачливых ухажеров. Но, может, стоит сейчас немножечко поменять стиль поведения?
– Не бита, – отозвался Хэмпстон, – Катана.
Он повернулся медленно, словно пытаясь оценить сложившуюся обстановку. Я сильнее сжал пальцы на его бедрах. Не хотелось его отпускать. Я не позволил бы ему сбежать.
– Я тебе сейчас голову оторву,– сказал он спокойно.
– Правда?
– Ага, правда!
Он смотрел мне в глаза, и в какой-то миг я понял, что сопротивляться ему бесполезно. Дело было даже не в его красоте или чрезмерной близости. Я не мог объяснить себе, что происходит. Это был Алекс Хэмпстон. И я хотел его.
Я приник к его губам в безумной жадности, которая мне до сих пор была не ведома. Мне хотелось поглощать. Этот парень должен принадлежать только мне, никто больше не имеет права к нему прикасаться. Зубы у него оказались острые, и поцелуя толком не вышло. Кажется, я отпустил его через пару секунд. Он укусил меня неожиданно, в тот момент я уже соображал с трудом. На нижней губе выступила капля крови, я почувствовал ее солоноватый вкус.
У Алекса был потрясающий вид: встрепанные волосы, припухшие губы... боже, он был отвратительно прекрасен в своей потерянности. И почему мне раньше никогда не сносило крышу от близости с ним?!
Он рывком дернулся в сторону, и я в последний момент успел схватить его за руку. Не знаю уж, куда он собрался сбежать, но его никто не отпускал. Я не контролировал себя. Очнулся лишь тогда, когда мои руку сами швырнули его на полупустой обеденный стол. Взметнулись волосы, загремела бьющаяся посуда...
– Куда? – зарычал я. Пришлось схватить его за горло, чтобы предотвратить очередную попытку к бегству. Алекс замер. Его неожиданная покорность поразила меня. Он смотрел настолько выразительным голодным взглядом, что у меня подкашивались ноги.
– Сегодня я возьму тебя, – заявил я. Меня не волновало его мнение. Помниться, он вспылил, стоило мне его поцеловать. А что он станет делать, если я попытаюсь его трахнуть? Уничтожит дом? Вызовет полицию? Мстительно прирежет меня, когда я решу отдохнуть?
– А если нет? – его губы изогнулись в усмешке.
– То я тебя изнасилую. Готовься к последствиям.
Он рассмеялся. Низко и негромко. По моей коже пробежали мурашки.
Он сел совершенно беспрепятственно. Я даже не попытался его удержать. Поерзав на краю стола, он приобнял меня ногами за бедра и принялся за ремень моих джинсов.
– Идиот, – прозвучало почти ласково.
Когда я отвлекся от бесконечного марафона, на часах было без пятнадцати четыре. Алекс сопел мне в шею. Я сладко потянулся и, перевернувшись на другой бок, уткнулся носом ему под ушко.
Кажется, я задремал немного. Со мной такое впервые. Да о чем это я вообще?! Трахаться с мужиками я тоже как-то не особо привык.
Оказалось, что в постели он был совершенно неумолим и невероятно ненасытен. И где он только силы брал?! Я решил, что оприходую его пару раз и остановлюсь на этом, но не тут-то было! Меня словно пожирали. Медленно и со вкусом. Я готов уже было молить о пощаде, как у него самого закончились силы.
Но странное дело. Я чувствовал себя совершенно нормально. Тело мое было расслаблено и довольно, душа пела, а разум был вполне благодушен к открытиям. Хотя, казалось бы, именно последний должен сейчас паниковать и требовать от меня совершить что-нибудь ужасное. Ситуация казалась для меня совершенно нормальной. Убежденный бывший натурал Тики Микк был, кажется, абсолютно счастлив.
Хотелось курить. Я покосился на тумбочку у кровати, затем на спящего Алекса. Он вечно морщился, стоило мне только дотронуться до сигарет. Если я попытаюсь закурить в постели, он меня точно убьет.
День был бездарно пропущен. Я не успел сделать ровным счетом ничего. Но сейчас мой безумный трудоголизм отходил на второй план. Мне было так хорошо, как только может быть хорошо влюбленному человеку. А в том, что я влюбился, сомневаться не приходилось.
Неохотно поднявшись на ноги, я сходил помыться. Струи воды стекали по телу, нежно лаская. Чувствовал я себя просто отлично. Накинув халат, я вернулся в комнату. Алекс еще спал, собственнически заняв половину кровати. Я усмехнулся. Он словно стремился захватить мое личное пространство, а выходило у него это просто и изящно.
На тумбочке нудно запиликал телефон. Алекс поморщился и перевернулся на другой бок, накрываясь одеялом с головой. Привычно щелкнув зажигалкой, я поднес трубку к уху. А, черт с ними, с сигаретами, пусть к одному раздражителю прибавиться другой.
– Где тебя носит?! – возмутился Эрик на том конце провода. – Я тебя весь день не видел! Чем ты там занимаешься?!
– Я – свободный художник. Имею право делать все, что пожелаю. Тебе чего надо?
– Тебя тут какой-то тип желает видеть. Он организатор какого-то там благотворительного вечера.
– Слишком много благотворительности на одного меня. И каждый норовит заработать на мне деньги. Пошли его в задницу.
– Вот сам это ему и скажи, – отрезал Эрик. Черт, не говорите мне, что он обиделся только потому, что я не предупредил его о своем отсутствии. Бывают же люди! Я затянулся и выпустил в потолок струйку дыма.
– Мистер Микк, сэр! – услышал я незнакомый взволнованный голос. – Меня зовут Стивен Дэнт! Я организатор благотворительного аукциона…
– Кому деньги собираете? – недовольно поинтересовался я. Мне вдруг захотелось, что он перестал причитать и быстрее оставил меня в покое.
– Больным СПИДом, сэр! – бодро отозвался парень.
– Рад за вас…
Алекс перевернулся на живот и поднял голову. Я замер, наблюдая за тем, как он удобно устраивается локтями на моей подушке.
– Это очень важный вечер, сэр! – тем временем таинственный мистер Дэнт старался быть как можно более убедительным. – Помогать больным, отчаявшимся людям, есть дело благородное!
– Каким же неудачником нужно быть, чтобы во время траха получить неизлечимую болезнь, – я скривился.
– СПИД не только половым путем передается, сэр, – обиженно проговорил Стивен.
– Да, разумеется…
– Выключи телефон, – от улыбки Алекса повеяло холодком.
– Просто иногда людям не везет, – напирал Стивен.
– Потому что они идиоты! – возразил я собеседнику.
– Убери телефон, – повторил Хэмпстон. Я лишь отрицательно покачал головой. Я все ждал, что собеседник перейдет к основной части доклада.
– Ты мне спать мешаешь, – Алекс сощурился. Инстинктивно я почувствовал, что если я не выполню его требования, то мне прилетит, и больно.
– Вы точно не хотите уговорить меня на что–нибудь попроще? Например, помочь голодающим африканским детишкам или кому–нибудь в этом духе? Пусть даже замерзающим на Северном Полюсе медведям. Больные СПИДом – это немного не мое.
– Почему, интересно? – Алекс иронично приподнял правую бровь.
– Потому что чаще всего это дело передается именно половым путем. Надо думать, с кем ложишься в постель, – кажется, я говорил с ним в полный голос, не особо задумываясь о том, что там себе воображает молодой и глупый мистер Дэнт.
Стивен пробормотал что-то нечленораздельное. Алекс противно усмехнулся.
– То есть, ты сегодня утром был вот прямо таким продуманным, – с легким злорадством заявил он.
– Мне снесло крышу, – я пожал плечами. Да уж, как-то не особо логично получается.
– И ты думаешь, что кому-нибудь другому ее снести не могло? Как ты думаешь, минутное удовольствие не может стоить всех этих кошмаров и ранней смерти?
Он подобрался поближе, и с его плеч соскользнуло одеяло, оголяя кожу, усыпанную множеством шрамов. Я судорожно сглотнул. У нас было так мало времени, я не успел изучить их все.
– Ты трубку бросишь или нет? – его пальцы потянули в сторону узелок на поясе моего халата.
– Я же говорил, что занят! – упрямо возразил я.
– Ну… занят, так занят! – он вдруг улыбнулся и вынул сигарету из моих пальцев. Я с безумным удивлением смотрел на то, как он затягивается и выпускает мне в лицо тонкую струйку дыма. Курящий Алекс был чем--то невероятным. Словно флот летающих тарелок, совершивших посадку в Национальном парке Нью-Йорка. Я пялился на это чудо, приоткрыв рот.
– Хочешь? – спросили улыбающиеся губы. И будь я проклят, если бы сказал «нет».
Он выхватил из моих рук телефон, выключил его и отправил в полет куда-то на пол. Мне осталось только проводить судорожно пиликнувший агрегат прощальным взглядом.
В этом парне была некая таинственная сексуальность, которую я был не в силах осмыслить, но с диким желанием наблюдал. Длинные пальцы у меня на бедрах, горячее дыхание в паху, и черные шелковистые волосы, скользящие по моей коже при каждом движении. Он был грязным, потным мальчишкой, он развратничал, как дышал, но я съезжал от него с катушек. В конце концов, отсасывали у меня десятки девиц, но этот человек затронул ту самую заветную кнопочку у меня внутри.
– Блядь, да я же стопроцентный гребанный пидор! – простонал я, когда Алекс, шикарно облизнувшись, растянулся на мне.
– Заткнись! – огрызнулся он.
– Я имею право высказать свое мнение. Я все-таки пострадавшая сторона.
– Я лишил тебя девственности. Жалость-то какая…
– Мог бы посочувствовать, засранец!
– Мог бы и не ныть, плакса! – меланхолично заявил он, искоса взглянув на меня.– Какая разница с кем, если хорошо?
– Я вижу, у тебя большой опыт...
– Не мог же я дожидаться тебя всю жизнь и не попробовать! И, в конце концов, дай поспать уже!
Я расхохотался. Безумство диалога в конец доконало меня, и я не мог остановиться.
– Кончай истерику! – недовольно проговорил Алекс и прижался ко мне покрепче. Он просто не знал, что после подобных приступов смеха у меня еще и икота начинается.
– Просто сумасшедший какой-то..., - заявил Хэмпстон и решил попробовать заснуть.
-
-
29.03.2012 в 13:14Мне интересно почитать другие впечатления.
Моё мнение ты знаешь - это прекрасно:-)
-
-
29.03.2012 в 13:26Впрочем, человеки ленивы, очень редко когда пишут комментарии))
У меня еще одна большая сцена недопечатана. Пятая будет большой)-
-
29.03.2012 в 13:34Спасибо за мнение:-)
-
-
29.03.2012 в 13:37-
-
29.03.2012 в 13:40-
-
29.03.2012 в 16:39-
-
30.03.2012 в 03:06Джуди Эванс, молодая девушка из Калифорнии, оказалась мечтательницей, обожающей использовать в своих работах нежно–розовый и голубой. Марк Филиппс был фанатом квадратов и прямоугольников. Мартин Кук, чьи работы уходили за сотни тысяч долларов, поразил меня до глубины души. От его кладбищ и болот веяло смертью так, что хотелось сходить помыть руки. Труды этих троих оставляли невероятное впечатление новизны и поразительного душевного переворота.
Хехехе, это рандомные чуваки или потомки наших знакомцев?
А потом я очнулась только в конце, так что цитат больше не было х))
Проду! Проду запили, автор!!1. Эх, продолжение бы почитать-
-
30.03.2012 в 07:41Алекс очень колоритный персонаж, и Тики хорош. Сначала думала, что Канда останется воспоминанием, прошлым, но после этого
Нет, это будет сцена фееричного появления Канды Юу
Я даже как то растерялась...Сложно даже представить, что будет когда Канда появится.
Я вся в предвкушении и нетерпении в ожидании проды
-
-
30.03.2012 в 16:27Нее, это просто рандомные чуваки, вставленные для того, чтобы показать, что Алекс не только носит каблуки и шарфики, он еще и делом занимается
А потом я очнулась только в конце, так что цитат больше не было х))
Как здорово)))
Прода довольно скоро)) Пятая глава будет много больше, чем эти)) Поэтому я ее еще не доделал)) Надеюсь на днях закончить и кинуть бете)) Надеюсь, ожидание окупиться))
Жюли_Юли, Канда для меня просто невероятный человек. Его желание жить настолько сильно, что он просто не может умереть обычно))
Вдохновение мне дарят комменты, спасибо
-
-
31.03.2012 в 00:09Идея не нова, но обыграна интересно, читаешь запоем под тихое урчание голодного любопытства.Язык такой...легкий, ненавязчивый, но хорошо цепляющий где надо.Тикки просто умиляет, особенно вначале, когда пытается доказать что он абсолютно нормальный, но мы то все знаем понравился переход от "Алекса белого и пушистого" к "Алексу темному".Такой персонаж обаятельный получился -полный конец обеда.Ох, что будет, если он встретится с прадедушкой...Встретится же?:3
Профессор...Профессор!Лави же, да?Слоупок, каюсь, но понял как-то не сразу.х)
В общем, вердикт таков: пишите же, пишите дальше!Публика жаждет любви красивых мальчиков развития сюжета хлеба и зрелищ.^_^
-
-
31.03.2012 в 01:25Аааа, тогда ясно)))
Его желание жить настолько сильно, что он просто не может умереть обычно))
Черт, я же не люблю тройникиНадеюсь на днях закончить и кинуть бете)) Надеюсь, ожидание окупиться))
Жду *__*
-
-
31.03.2012 в 23:23-
-
01.04.2012 в 11:07они такие чудесные, что Алекс, что Тики))))
-
-
02.04.2012 в 15:14Ну конееечно Алекс еще встретиться с Кандой
И Лави там не последнюю роль сыграет, чо)))
Лунный дождь, Черт, я же не люблю тройники
Правда что ли?)))
kaoki-sama, обязательно все будет, спасибо)))
aleks-neko,
-
-
02.04.2012 в 20:17Да) Могу стерпеть, но чтою в итоге все-таки одна пара определилась, а третий лишний свалил лесом и нашел себе утешение где-нибудь еще хДД.
-
-
03.04.2012 в 17:38-
-
04.04.2012 в 00:24Боже, воссоединение родственников, это так мило.*_*
Да притом таких, ммм-
-
04.04.2012 в 18:02-
-
04.04.2012 в 18:43С одной стороны лютый прадедушка, чей далеко не ангельский характер годы отнюдь не улучшили,с другой - внучок, у которого, конечно, левел пониже, но потенциал большой, а посередине - несчастный Тикки, который искренне не понимает, за что ему выпал ад на земле.
-
-
05.04.2012 в 05:18-
-
05.04.2012 в 07:01-
-
05.04.2012 в 07:07-
-
05.04.2012 в 07:17-
-
05.04.2012 в 07:21-
-
08.05.2012 в 17:54Четвёртая потрясная,перечитаю перед защитой диплома,она мне смелости предаёт,после некоторых событий)))
-
-
10.05.2012 в 08:20Очень хорошо, если так)) удачи в защите)
-
-
10.05.2012 в 18:06-
-
13.09.2012 в 10:24Замечательная история.
Признаться честно, поначалу Алекс напоминал больше Аллена Уолкера, нежели Канду, но на четвертой главе это ощущение ушло
Тики просто зверь
-
-
13.09.2012 в 16:22-
-
13.09.2012 в 16:53Первые главы я упорно видела в нем Уолкера. Повлиял красный шарф (понятия не имею при чем тут шарф) и любовь к сладкому. Далее обувь на каблуке - ну точно Канда... а потом совсем запуталась