Из старого))) Хотел поднять все тексты этой серии и этот самый мелкий... совсем-совсем)))
Так называемые «Маленькие истории о приведениях». Первый наш опыт писательства вместе))) Декабрь 2004 года) Всего в цикле было 9 рассказов)

читать дальше
- Вы ведь понимаете, в то время все было иначе, совсем не так как сейчас,- мужчина тряхнул седой гривой и почти беззвучно рассмеялся,- Голоса тогда были сильны. Не то, что сейчас. Я иногда выхожу из своего дома и слышу, что льется из окон. Гадость, настоящая гадость. Мне есть с чем сравнивать, вы меня понимаете?..
Я кивнул, с интересом вглядываясь в лицо своему собеседнику. Полупрозрачный, с виду не очень опрятный, мужчина совсем не был похож на того оперного певца, коим представился.

Меня зовут Роберт, мне чуть больше двадцати и я вижу приведения... Хотя нет, немного не так... Многие видят приведения, но я отличаюсь от других. Лишь один я вижу свет, исходящий от души, лишь один я, поговорив с таким созданием, могу понять, как отправить его в мир вечного покоя.
- Когда мне было десять, я встретился с одним человеком,- продолжил свой рассказ Антонио, мой призрачный собеседник,- Знаете, я очень любил петь, хотя и исполнял в основном дворовые песенки. Я пел всегда, с утра и до вечера. Пел когда помогал на кухне, я пел в рыбьей лавке моей матери. Я пел даже во сне. Мне казалось, что в сновидениях ко мне приходят особенно красивые, сказочные мелодии.
- И вы встретили того, кто оценил ваш талант? – спросил я и улыбнулся, устраиваясь поудобнее. Сидеть в комнате было не на чем, поэтому я устроился прямо на пыльных досках старого пола. Впрочем, Антонио устроился там же, напротив меня.
- О да, - улыбнулся мне певец,- Его звали Джузеппе Мальдерьони. Он был слугой в доме известного учителя пения, господина Пароззи. Он дал моей матери денег, он сказал ей, что я талантлив. И она отпустила меня. Знаете ли, ей очень хотелось, чтобы ее сын был известен. Ради этого она была готова на все.
- И вы попали в школу? - с любопытством поинтересовался я.
- О да! Там было весьма и весьма интересно, знаете ли. О том мире мне было известно крайне мало, да и почти все мои познания не соответствовали действительности. И, когда я выбрался из своего пропахшего отбросами и дешевым виски мирка, он неожиданно показался мне совершенным... Затянутые в корсеты прекрасные дамы, блестящие драгоценностями кавалеры... Мне казалось, что я попал в сказку, которой не будет конца, - он мечтательно улыбнулся и продолжил, - Я так старался! Я мало говорил и много трудился. По каждому предмету я получал наивысший бал, я усваивал все что мог, глотал знания так, как жаждущий глотает воду. Языки, латынь, изящные манеры... И, конечно, музыка! Я не мог прожить без нее и часа!
В семнадцать лет я впервые выступил на сцене. Нет, это не было концертом в школе, меня позвали в Рим! Бог мой, вы только представьте, моя мечта сбылась! Передо мной открылись невероятные просторы для творчества. Я покорил бы всю Италию… Да что там Италия, меня ждал весь мир! Господи, я был так счастлив!
Я улыбнулся. Глаза Антонио просто светились. Мне казалось, что в этом насквозь пропахшем пылью доме певец переживает заново свои самые светлые годы, вдыхает те же ароматы, ест ту же пищу, что и тогда... Я молчал, отвлекать его в такие минуты казалось мне грехом. Впрочем, через некоторое время Антонио вспомнил обо мне сам.
- Я пел. Я пел, окруженный блеском, славой, собственным величием. Да, я работал над собой, и теперь куда серьезнее, чем раньше. Я с головой окунулся в манящий блеск оперного театра, с восторгом вдыхая запахи духов и пудры. Я мог бродить по театру часами, с любовью касаясь стен, мягкой ткани сидений, декораций... Я пел двадцать лет, мой мальчик. Двадцать лет славы, денег и разврата. Я сбился со счета своих любовников и любовниц, да и тех бутылок вина, что я выпил, я тоже не считал. Мне было так хорошо, и я считал, что это будет продолжаться вечно.
- Но... наверное вам было одиноко, - нерешительно вставил я, - Неужели вы не нашли женщины, которая бы полюбила вас?
Мне казалось, что такой человек как Антонио был просто обязан найти свое счастье. Он не был красив в привычном понятии, что люди привыкли вкладывать в это слово. Но в его глазах я видел особый огонь, притягивающий меня к нему словно магнитом.
- Была одна, - неохотно отозвался он, - Она работала у меня служанкой. Все эти годы только она ухаживала за мною. Мария не была красавицей, но меня покорила ее доброта. Она даже на миг не отходила от меня, когда я болел. И когда она ушла, я неожиданно для себя понял, что ничего не могу сделать самостоятельно. На сцене я был богом, но в реальной жизни мог сам с трудом зашнуровать свои ботинки.
- Почему она ушла? - удивленно пробормотал я.
- Я выгнал ее!
Выкрикнув эти слова, он как-то моментально сник. Я понимал, он хотел казаться мне сильнее. Но чем больше он старался убедить меня в собственной правоте, тем нелепее выглядели его доводы.
- Она убеждала меня, что я должен заняться чем-то кроме сцены. Она хотела, чтобы я завел семью, начал нормальную жизнь... - он фыркнул, - Глупая женщина!
- Но разве она не была права?
- Разумеется, нет! Я подобен богу, я прекрасен и величественен! А боги, знаете ли, детей не заводят! Да и кто она мне... нищенка, дочь моряка!..
- Но вы день и сами из простого народа, - вставил я. Мои слова оказали на него странное воздействие. Антонио вздрогнул и удивленно посмотрел на меня.
- Правда? - спросил он взволнованно.
- Да, вы же сами рассказывали мне о том, как ваша мать торговала рыбой...
Должно быть, мне показалось, но по его заросшей щетиной щеке прочертила бороздку слеза. Да, он плакал. Этот большой и сильный человек рыдал над самым страшным заблуждением в своей жизни. И я испытывал к нему отвращение. Должно быть, мне бы стоило его пожалеть, но нет, я не мог...
- Как вы умерли, синьор Антонио? - спросил я певца.
- О... через неделю после того как ушла Мария я подхватил воспаление легких..., - отозвался он беззвучно,- Я не знал, что с этим делать...

В гостиницу я возвращался со смешанным чувством. С одной стороны, я был рад еще одной освободившейся из этого мира душе, но с другой... Мне было странно... ощущать себя одиноким, подобно этому старому глупцу.
- Ты где был? Ой... какой грязный...
Мишель встретила меня на пороге. Моя девушка наморщила носик и кончиками пальцев потянулась к перепачканной куртке.
- Забрел в один старый дом, - улыбнулся я, - Там некогда жил популярный в то время оперный певец.
- О, и для этого надо было вымазаться в грязи? - поинтересовалась Мишель.
- В дом уже давно никто не заходил. Там очень пыльно.
- Иди в ванную, - улыбнулась моя малышка.
Вылив в горячую воду половину бутылька из-под пены для ванн, я с удовольствием забрался вовнутрь. Мне хотелось побыстрее смыть с себя гадкие воспоминания о том доме.
- А что за певец?
Я открыл глаза и повернул голову. Мишель стояла у стены, держа в руках мою грязную одежду.
- Боюсь, ты никогда не слышала о нем. Его имя давно забыто... Но его история довольно скверная. Зазнавшись и позабыв себя настоящего, он выгнал из своего дома женщину, которую любил. В итоге он быстро умер. В одиночестве.
- Нехорошая история, - Мишель поморщилась, - стоит призадуматься обо мне и моем не в меру богатом отце. Если у меня внезапно появятся признаки звездной болезни, пристрели меня немедленно.
- Договорились, - рассмеялся я.
Интересно, о чем могут договориться нищий студент-историк и дочь невообразимо богатых родителей? Как показывало время, о многом.