Часть вторая. Трагическая.
читать дальше
Декабрь 2014-январь 2015 гг.
Это случилось 21 декабря. Последующие несколько дней я себя не помню. Я был по макушку накачан успокоительным, был вялым и замыкался в себе. Похороны и оглашение завещания прошли в тумане. Я стал очень богатым человеком, но все бы променял на возможность вновь погреться в объятьях Джеса. Джоанна, сестра моего мужа, держала меня за руку, вовремя толкала в бок, вынуждая обращать внимание на важные вещи.
Потом я несколько пришел в себя. Первым делом я загрузил себя работой, почти ночевал в офисе, но это не помогало. Так или иначе я пришел к мысли о самоубийстве. Это было единственным правильным решением. Я не хотел жить, я собирался к Джесси. Это я понимал лучше всего. Все вокруг стало серым, скучным, ненужным. И человек, умерший человек, унес с собой весь жизненный смысл. Я решил покончить с жизнью, наплевав на все. На родственников, работу, на ад, в который обязаны попадать все самоубийцы. Я просто встал и пошел делать это.
Невдалеке от нашего дома текла река. По ней переправлялись баржи. И я мог с легкостью попасть на мост и оттуда броситься в темные пучины вод. На мосту я упал. Запнулся о камень и разодрал в хлам джинсы и собственные ладони. Я никак не воспринял этот факт, но он имел огромное значение. Какое-то время я потратил на то, чтобы встать, оглядеть царапины, выругаться. И это время спасло мне жизнь. Просто в тот миг, когда я прыгнул с моста, под ним проплывала баржа с опилками. Впрочем, я отлично вырубился, а очнулся уже в больнице. Рядом сидела Джоанна.
- Что случилось? – спросил я.
- Ты сиганул с моста.
- А, точно, - я потер переносицу.
- Ты ведь не собираешься делать это еще раз?
- Разумеется, собираюсь.
Ответ ее искренне возмутил.
- Выпороть бы моего глупого братца. Сам сгинул, и тебя тянет! Откажись от этой затеи.
- Не могу. И не хочу. Мне без него нет жизни.
Джо какое-то время молчала. Я тянулся к ней, потому что они с Джесси были похожи внешне, но Джо была сильнее духом и несколько более агрессивна.
- Знаешь, - вдруг сказала она, - когда Джесс закрутил с тобой роман, я узнала об этом первая. И почти сразу поняла, что ты не девчонка. Я думала, что ты временная блажь, что скоро это пройдет. Пришлось изменять мнение. Ты мой брат, Эд. Я не позволю тебе это сделать.
Надо отдать Джо должное, она очень старалась. Первым делом они с сыном переехали ко мне. Конечно, я был рад, но Джон напоминал мне Джесси. Они были близки, вечно играли в футбол. Так что я не знал, кого стоит спасать первым – меня или мелкого.
С Джо и Джоном стало легче. Они действительно смогли меня успокоить, развлечь, скрасить одиночество. Я больше не готовил, потому что стряпня напоминала мне о супруге; перебрался в другую спальню, потому что больше не мог просыпаться и елозить рукой по подушке или вскрикивать по ночам, звать Джесси.
Вторую попытку убить себя я предпринял после рождества. Я залез в ванную, взял в руки бритвенный набор, открыл крышку и… вдруг понял, что в коробке пусто. Я перерыл всю ванную, а после спальню и кухню. Из дома исчезли все ножи, ножницы и иные колюще-режущие предметы. Я только и мог, что разозлиться. Джо уволокла их из дома, и быть не могло иного! То, что это не ее рук дело, я даже не рассматривал. Ножи нашлись в том же ящике. И я туда точно заглядывал. И самое главное – Джо не успела бы их туда положить. Я шел за ней на кухню по пятам. Проще было поверить в то, что я сдвинулся по фазе, чем в то, что у меня в доме живет привидение.
Джо, разумеется, все понимала. Спасибо хоть не выговаривала. Но следила пристально. Я бы ее выставил, будь на ее месте кто-то другой. Но Джо была моей сестрой, моим другом. И я остро нуждался в понимании. Все бы ладно, но Джо привлекла к решению проблемы Тома. Начались гулянки, походы по барам и встречи с друзьями. Но мысль о самоубийстве, могучая и соблазнительная, продолжала меня преследовать. И я еще называл Джесси упрямым? Как бы ни так! В своем желании я был куда упорнее барана.
- У меня знакомая долгое время ходила в Клуб самоубийц, - как-то за ужином сказала мне Джо, - ей там очень помогли. Может, и тебе попробовать?
- Мне не нужна помощь, - буркнул я, - больше спасибо.
- Желание свести счеты с жизнью – это психологическая болезнь. Многие врачи это подтверждают.
Но я отказался. И зря. Ради эксперимента меня решили затаскать по психологам. Это была уже идея Сьюзан. Я мысленно проклинал желающих помочь родственников, хотя это и не помогало. Первый же дяденька-психолог разочаровал меня до глубины души.
- Вам нужно попытаться начать новую жизнь, - проникновенно вещал он, загадочно поблескивая очками, - встречаться с друзьями, улыбаться, флиртовать с девушками…
- С девушками? – переспросил я, - Дайте угадаю, вы – гомофоб?
- Я считаю гомофобию болезнью, - чопорно заметил он.
- А самих геев вы кем считаете?
- Многие психологи уверены, что гомосексуализм – это серьезная болезнь.
- Правда? Какая замечательная точка зрения. Вы надо мной издеваетесь?! Я сказал, что переживаю гибель мужа, а вы предлагаете мне флиртовать с девушками?!
- Постепенно! – уточнил специалист.
- Это отвратительно, - заявил я.
После этого славного дяденьки, мое настроение ухнуло ниже некуда. Флиртовать! С девушками!
Я сам не заметил, как напросился к Тому. Он снимал какую-то азиатскую тетку, то ли японку, то ли китаянку, черт их разберет. Я нашел у него в холодильнике объемную миску с салатом и степенно поглощал ее содержимое. Есть хотелось зверски.
- Ты наконец-то стал нормально питаться, - Том оценил оставшийся в миске салат и ухмыльнулся.
- Теперь я не уверен, что смогу встать. Убери это, пожалуйста. Или я лопну. Я просто перенервничал. Был у найденного Сьюзан специалиста. Прикинь, он говорит, что мне нужно радоваться жизни! Например, флиртовать с девушками.
- И что тебя взбесило больше? Флирт или девушки? – рассмеялся Том.
- Это нормально разве? Джесси только что умер, и я побегу с кем-то встречаться?
- Два месяца прошло.
- Всего два месяца!
- Уже, а не всего. Мне вот интересно, неужели твое тело не жаждет удовлетворения? Два месяца – это много.
- Организм молчит. И слава богу. Что я буду делать, если он проснется?!
- И ты по-прежнему бегаешь с этой идеей? – он поднял бровь.
- Я не просто бегаю. Вчера я пытался в пятый раз.
- И ты по-прежнему здесь.
- Да. Я пошел в магазин, взял с полки бутылку с растворителем. И выпил ее. Не всю, пару глотков.
- И? – Том посмотрел на меня в ужасе.
- А ничего. Там была кола.
- Не может быть! – ахнул Том. Я вспомнил свой шок, когда это случилось. Как такое вообще могло произойти?!
- Я схожу с ума? – спросил я с надеждой. Такой вариант казался проще и не так кошмарен. Поверь в него и прими помощь. Вылечись и живи дальше.
- Не знаю. Ты всегда был разумнее всех нас.
- Тогда как это можно объяснить?
- Может… Я не знаю… Может твои глаза тебя обманывают?
- Как?
- Ты говоришь, что хочешь убить себя, а твой разум сопротивляется.
- Не до такой же степени! – возмутился я.
- Да, но… - он тяжело вздохнул, - Может, стоит это прекратить? Джес был классным парнем. Ты любил его, но помимо твоего мужа есть еще множество человек, которым ты дорог. Ты нужен им, они тебя любят.
- Том, я понимаю, как это мерзко и эгоистично выглядит со стороны, но он для меня очень важен, я так люблю его. Мне без него невыносимо…
- Ты для меня всегда был очень важен, - горько сказал Том. Было ужасно стыдно. Даже смотреть в его глаза было невыносимо. А борьба с таинственным невезением, тем временем продолжалась.
Февраль, 2015 год.
В итоге сестра-таки приволокла меня в Клуб самоубийц. Я сопротивлялся как мог, но в итоге уступил. Я пытался к тому времени покончить с собой пять раз, и неудачно. Это все так утомляло! Один раз я забрался на двадцатый этаж недостроенного здания, и оттуда меня буквально вытащил какой-то дедок-сторож, который услышал странный шум, хотя я мог поклясться, что двигался тихо и незаметно. И еще я натравил на себя огромного зубастого пса. Он бежал за мной по пятам, но тут ему на голову прилетел кирпич. Бедная собачина издохла у меня на глазах. Но попытки я решил продолжать.
Клуб самоубийц меня поразил в самое сердце. И не в самом положительном смысле этого слова. В мире столько разных людей. У каждого разные проблемы, но зачастую они кажутся такими мелочными. Вот прыщавый Эйб таки убил себя потому, что у него было мало в штанах. Господи, и не с таким живут! По крайней мере, я это так воспринимал. Я не хотел с вами общаться потому, что не знал, что сказать. Поведать свою историю, полную безысходности и безнадежной любви? Боюсь, я бы съехал в слезы и выставил себя перед вами девкой-истеричкой. Я был не готов к такому.
Истинная причина желания убить себя – это, чаще всего, ощущение себя неудачником. Какая разница, что у тебя в штанах, если ты достиг успеха или занимаешься своим делом?! Если ты неудачник, то ищешь повод для самоубийства. И я бы не сказал, что этот повод всегда достойный.
Я продолжал свои попытки. За февраль их было пятнадцать. Я травил себя, прыгал под колеса всего, что движется, включая самолет. «Вам бы мои проблемы», - думал я, выслушивая ваши откровения, ребята. Самое большее, чего вы смогли достичь – это две попытки, не более. Вы или трусили, или вас откачивали врачи. Мои попытки были реальнее. Каждая тянула на полноценное самоубийство. Во мне даже психолог проснулся, желающий помочь и поддержать, но об этом позже.
Поселившись в клубе, я начал изобретать новые способы. Даже книжку купил "Тысяча и один способ покончить с собой без усилий". Они проваливались один за другим. Однажды я решил повеситься и застрелиться одновременно. Подо мной вдруг зашатался стул. Раздался выстрел. Пуля попала в веревку. Я рухнул, здорово долбанулся локтем, а после неделю толком рукой шевелить не мог. Временно я отказался от попыток. В теле болело почти все, что могло болеть. Судьба решила бить меня в лоб, членовредительствовать, чем пускать на все четыре стороны. Ну что ж, хороший способ, он сработал.
Я запил. Мы с Джо проводили вечера с пивом и рыбкой. Я страдал из-за Джеса, она из-за бывшего мужа, которого искренне считала козлом. Работа в лаборатории встала. Ребята меня лишний раз не дергали, но слухи уже пошли. Неприятные слухи, недовольные. Многие думали, что после смерти Джесси я потерял весь талант и желание творить. Пришлось взять себя в руки. Дело было не в том, что я резко захотел жить. На меня работали люди, и они нуждались в деньгах, в стабильности, в возможности реализовать себя. А я не хотел их подставлять.
В конце месяца активизировалось тело. Оно мечтало о нежности и любви, реагировало как надо и часто. Самообслуживанием я не привык заниматься, а выход нужно было искать. Я пожаловался Тому, и он решил сводить меня в клуб. Идея мне не особо понравилась, клубы я не любил, но на безрыбье и рак рыба. Я осматривал танцующую толпу, пытаясь выискать жертву. Из всей массы меня никто не привлекал, вед раньше у меня был идеальный мужчина. И я пытался найти ему в замену неидеального.
Том сидел рядом и поглядывал на меня с легким недовольством. Да уж, я сам не был в восторге от этой прогулки.
Вдруг я увидел в толпе высокую фигуру. Сердце пропустило удар. У парня был высокий рост и светлые волосы. Я медленно поднялся со своего места. Я должен был его догнать. Я не видел тела, а вдруг Джес… Этот человек даже одет как он!
Я прошелся через весь зал, подошел к нему. От моего прикосновения он обернулся. От моего разочарования свело зубы. Нет, не он.
- Простите. Я обознался.
Незнакомец явно не расслышал. Я сделал неопределенный жест и поспешил уйти.
- Пойдем отсюда, - резко сказал я, хватаясь за куртку.
- Блин, Эд… Как это, наверное, мерзко, - услышал я. Мне хотелось материться в голос. Тоже мне, герой любовник! Должен пройти не один месяц, прежде чем сотрутся воспоминания, прежде чем я начну воспринимать других людей как сексуальные объекты.
Ночью я проснулся от ласковых поглаживаний по голове. Первой моей мыслью был дурной сон. Я хотел пожаловаться мужу и запретить ему ездить на белых мотоциклах. Но Джесси рядом не было. На меня навалилась бесконечная усталость. Я сложился не постели калачиком и заплакал. Мне не было так плохо со дня гибели Джеса. Хотелось немедленно удавиться. Я глотал слезы и думал. Почему у меня не поучается? Что я делаю не так?!
Я поднялся, ладонью вытер слезы и потянулся за штанами. Ложиться спать казалось мне самоубийством. Слишком уж много нервов я потратил. На кухне мой взгляд первым делом наткнулся на большой разделочный нож, оставленный на столе Джо. Я сделал вид, что не обратил на него внимания. Если неведомая странная штука наблюдает за мной, убивать себя нужно внезапно. Я достал из холодильника сок, сделал глоток. Стало полегче. Я оперся о стол, рядом с ножом. Настроение замерло между «самым тоскливым» и «соберись, тряпка!»
Резко я поставил сок на стол и хватился за нож. Рывок!.. Но ничего не вышло. Кто-то или что-то держало меня за запястье.
- Отпусти! – прошептал я, - Отпусти меня, ну!
Нож замер в миллиметрах от моей груди. Я мог поклясться, что чувствую широкую мужскую ладонь, обхватывающую мое запястье. Вторая рука схватила меня за плечо и не давала возможности пошевелиться.
- Кем бы ты ни был, ты не имеешь права навязывать мне свое мнение! – громко и отчетливо сказал я. На моем запястье резко сжали руку, я вскрикнул и выронил нож. Он тут же, словно живой, метнулся в сторону. И тут же исчез из поля зрения.
Хватка исчезла. Я схватился за запястье. Больно адски. Наверняка останутся синяки. И одно я решил на все сто. Такое не может быть игрой воображения или стечением обстоятельств.
Март-апрель, 2015 год.
Синяки от того приключения остались знатные. Я разглядывал себя в зеркало и недоумевал. Это что такое? Что ему от меня надо? И откуда в нашем доме завелся полтергейст, как он ходит за мной? Ни книги, ни интернет не давали ответа, а я ведь перелопатил полно всяческой информации, потратил кучу времени. И не только про полтергейстов, но и про прочие подозрительные создания. Джо восприняла мое увлечение с подозрением. Девушке не нравились внезапные перепады настроения, но ей был по душе мой временный отказ от самоубийств. Синяки я показал только Тому. Тот округлил глаза и испуганно произнес:
- Может, тебе ко мне переехать?
- Сомневаюсь, что это поможет. Оно способно меня везде найти.
- Но хоть не покушается на жизнь, не нападает.
- Лучше бы нападал, - буркнул я.
Я таки провел у Тома пару дней, желая успокоиться. При нем попыток я не предпринимал. Том был мне дорог, и я боялся, что он может слететь с катушек, найдя мое тело. Я зачастил в парк. Гуляя между деревьев, я предавался размышлениям. Прогулки успокаивали. Я бывал в парке после работы, на обеде и часто на выходных. И именно там я встретил двух очень важных для меня людей - Энни и Николь, людей, которые изменили мою жизнь, но об этом чуть позже.
Я затаился. Неведомая ерунда ко мне не лезла, вела себя прилично. Жизнь налаживалась. Я приходил к Тому на студию, игрался с его котенком, пил кофе с Чаком, мирил Джо с мужем, спроваживал ее с сыном из своего дома, затеял ремонт в гостевых спальнях, сменил кухонную утварь и даже научился готовить пару блюд мне ранее неведомых. Я затаился, ожидая, когда неведомая ерунда потеряет бдительность. В голове роились планы будущих попыток убить себя. На тот момент я пытался сделать это с собой совершил сорок восемь раз. Я мог собой гордиться. Я был очень упорным человеком.
Энни я впервые встретил в конце зимы. Стоял славный солнечный день. Я устроился на лавочке со стаканом кофе и почти наслаждался жизнью. Вчерашняя попытка отравиться пошла прахом. И снотворное в моей аптечке стало сахарными пилюлями. Я страдал, готов был ныть, но тут вдруг рядом появилась девочка с очень серьезными глазами.
- Привет, - сказала она так, словно мы были давно знакомы.
- Привет, - ответил я.
- Можно попить?
- Конечно, - я протянул ей кофе. Девочка села рядом, расправила пальто, поправила перчатки и только тогда взяла у меня стаканчик.
- Я - Энни, - сказала она, - Мне двенадцать.
- Я - Эд.
- Я знаю, - она серьезно кивнула, - Я люблю бейсбол.
Я невольно вздрогнул.
- Мне всегда было интересно, - продолжила она, - что его так вдохновляло. Он играл потрясающе. Мы с папой ходили смотреть на игру только из-за Джеса Симонса. Я видела ваши фото в сети, запомнила тебя. Мой папа умер за два месяца до того, как погиб Джес.
- Мне так жаль, - тихо сказал я.
- Теперь я живу в приюте. И меня заставляют носить платья, - она тяжело вздохнула, словно платья являлись чем-то ужасным.
- А мамы у тебя нет?
- Она давно умерла, я была совсем маленькая. Не помню ее уже. Скажи, почему они умирают?
- Я... я не знаю, - честно произнес я.
- Я хотела уйти с папой. Что мне тут делать одной? Но мне не дали. Сказали - все наладится. Но время идет, а ничего не меняется. А я им поверила.
Мне тогда показалось, что этот ребенок понимает меня лучше, чем кто-либо. И это было воистину верно.
- Я выпила твой кофе. Прости, - горько сказала Энни.
- Ничего страшного. Ты что в парке одна делаешь? Гуляешь?
- Злобная Мэг потащила нас в парк. Я отбилась от группы. Одной интереснее, чем с ними. Она шипит постоянно. Прямо как змея. Ищут уже наверное. У меня есть хлеб. Не хочешь покормить птиц?
Птиц я кормить хотел. У продавцов я купил небольшую булочку в довесок к той, что была у Энни. Птицы у нас в парке были жирные и ленивые, но они чем-то веселили девочку, а я думал о смерти от обжорства и возможности убить себя столь экзотическим способом.
Возвращались мы обратно сами. Энни вышагивала рядом и рассказывала мне о тропических бабочках. Я улыбался солнцу. Злобная Мэг страшно ругалась и грозила страшными карами. Она благодарила меня, хотя это было лишним. Уходя, Энни подошла ко мне и сказала:
- Я живу в приюте на Зеленой улице. Приходи, если нужно будет.
- Зачем? – спросил я.
- Потому что нас окружают хорошие люди, но никто из них понятия не имеет, как это тяжело - жить, желая умереть.
Слова девочки напугали меня. Я начал думать о ней и тревожиться, тревожиться постоянно. А что если она накинет себе петлю на шею? Она так молода, ей жить еще и жить.
- Другие говорили тебе тоже самое, - бурчал я себе под нос.
Я и хотел ее навестить и боялся этого стремления. А что если девочка привяжется ко мне, а я умру и разобью ей сердце. А она будет ждать меня, глядя из окна. Нужно было ей как-то помочь, но я не представлял каким образом. Решился я почти через неделю. Купил небольшой тортик и пошел на Зеленую улицу. Почему тортик? О, я и представить себе не мог, что дарить этому ребенку. Она казалась мне такой необычной, даже загадочной.
Приют оказался массивным, несколько угнетающих зданий постройки времен второй мировой войны. Я вошел в двери и попал в просторный холл. Ко мне вышла молодая женщина. Я объяснил ей суть моего визита и был препровожден к директору учреждения. Так я предстал перед очами серьезной женщины в квадратных очках. Она налила мне горьковатого чая и начала беседу.
- Конечно, я слышала о том, как Энн потерялась, мистер Симонс. Но я не поверю, что это произошло случайно. Энни очень независимая девочка. Отец часто оставлял ее одну, когда работал, а работал он сутками. Она не привыкла спрашивать разрешения, а наши преподаватели являются для нее надсмотрщиками.
- Она пыталась покончить с собой?
- Дважды. Почему вы спрашиваете, мистер Симонс? – удивленно спросила директор.
- Я понял это, но надеялся, что ошибся.
- Энн очень скрытная девочка. Почему она сказала вам?
- Я недавно потерял супруга. Он был известным спортсменом, она ходила на его игры вместе с отцом. Я бы хотел помочь, но не представляю, как это сделать. Я ничего не смыслю в воспитании детей, у меня их нет.
- Энни уже не ребенок, мистер Симонс. Она – маленький взрослый. Если вы действительно хотите помочь, мы что-нибудь придумаем.
Первая встреча с девочкой прошла вполне успешно. Заметив меня, она взвизгнула и полезла обниматься. Спросила, почему я не приходил так долго. Я ответил как есть – не мог врать. Мы долго говорили. Я рассказал ей многое, не упомянув, правда, моей фантастической истории самоубийств.
Наши встречи стали регулярными. Мы гуляли, играли в футбол, рисовали на снегу, а потом и на песке. Самое странное, что и она лечила меня. Мысли о самоубийстве почти покинули мою голову. Меньше всего я хотел причинить ей боль, ведь страданий и переживаний в ее жизни было предостаточно. И все бы на том и закончилось, если бы в моей жизни вдруг не появилась Николь.