[ojrwin]

"Возможность милосердия".
Глава седьмая (Тики)
Не бечено!

Блаженство. Вот по такому утру и стоило мечтать всю жизнь. Из постели вылезать сейчас означало обречь себя на великие муки. Тело сопротивлялось, оно не желало даже откинуть одеяло. Канда, лежащий рядом, был восхитительно волнующим.
Я провел кончиками пальцев по его обнаженному плечу, и Канда тут же, не просыпаясь, потянул на него край одеяла. Тьфу, вредина! Глядя на мирное лицо спящего Канды, я уже решил, что он будет моим. И когда это все закончится, он останется со мной. Разум, правда, напоминал о близнецах. Канда будучи человеком ответственным первым делом будет думать о сыновьях. Но я решил, что как-нибудь с этим справлюсь.
Я хотел приобнять Канду и снова уснуть, но живот обиженно заурчал, напоминая о себе. Я фыркнул и заставил себя выбраться из постели. Организм следовало накормить. Он пережил стресс.
На кухне восседал хмурый Книжник. От его недовольной физиономии у меня засвербило в носу.
- Ты чего такой недовольный? – весело спросил я. – Умер кто-то?
- Лучший друг связался с монстром, а так все в порядке, - ворчливо ответил Лави.
- Сочувствую, - я постарался вложить в голос побольше сарказма. Чай с бутербродами помог – организм больше со мной не беседовал. Зато Книжник смотрел волком. Видимо потому, что я перетаскал с его тарелки все бутерброды.
- А что любит Канда? Кофе или чай? – спросил я, с сомнением оглядывая кухню. Канду следовало будить, и сделать это нужно было по-особенному.
- Текилу, - мерзко ответил Лави.
- Правда? – удивился я.
- Ага…
- С утра не пойдет.
Я с сомнением осматривал шкафчики. Выбор был богатым.
- Холодный мятный чай… придурок.
- Ооо! – протянул я, оглядываясь на своего невольного помощника.
- И шоколад. Молочный. Он от него с ума сходит.
И мята и шоколад в доме были. И я даже подозревал, что леди Дженна закупила их исключительно для Канды. Я улыбался, занимаясь этим простым угощением. Словно сам шоколада нажрался.
- Слушай, оставь его в покое, а? Очень тебя прошу, - неприязнь Книжника я чувствовал всем телом.
- Не могу.
- Не говори глупостей!
- Не могу, серьезно. Слушай, рыжий, не порти мне настроение. Я влюблен и счастлив.
- Врешь же! – почему-то обиделся он.
- Представь себе, нет! – я уставил небольшой поднос угощениями и решительно отправился наверх.
Канда сменил позу и теперь спал на животе. Восхитительно обнаженная спина притягивала взгляд. И я не удержался. Поставил поднос на тумбу и, облизнувшись, провел языком вдоль его позвоночника. Он тихо вздохнул и попытался натянуть одеяло. Я не позволил.
- Сегодня восхитительное утро. Не пропусти, - шепнул я ему на ухо.
Канда вздохнул еще раз и перевернулся на спину. Выглядел он очень сонным.
- Нет сил смотреть, как ты спишь и не предпринимать решительных действий, - улыбнулся я. Мои руки жили отдельно жизнью, они ласкали, гладили, пощипывали. Канда призывно выгнулся. Я рассмеялся и проложил тот же путь губами.


В суд мы в итоге почти опоздали. Если бы не вломившийся в спальню Лави, то пришлось бы краснеть перед судьями, но теперь достаточного повода у нас не было. Мы просто целовались. Знаете, это как раз тот случай, когда действительно не можешь оторваться от человека.
В итоге в зал мы вошли ровно в полдень. Лави на ходу ворчал и проклинал богов за то, что они подсунули ему меня. Ох, ну почему во всем виноват я?! Почему он ни в чем не обвинял Канду?!
Пока мы рассаживались, поднялся и спустился со своей трибуны Аллен. Вид у него был решительным. Гроза пришла, наш мальчик очень не в духе. Ну, наконец-то! Наконец-то он вернул себе прежний облик!
- Прежде чем мы начнем, я хотел бы сделать объявление. – начал он. – Вчера вечером была обнаружена пропажа кнопки активирующего устройства, что находится в груди Тики Микка. Я уже рассказал об этом троим из вас. Остальные узнали только сейчас.
Ага, узнали. Ольшваген и Штольц откровенно хмурые. Маркус смотрит в пол, видимо он как раз третий. Остальные в глубоком шоке.
- Это возмутительно!- вдруг повысил голос Аллен. – Мы решили сохранить ему жизнь, а теперь некто бесчестный решил этой жизнью распорядиться. Это мерзкое воровство бросает тень на честь и репутацию ордена. Я обязуюсь найти этого человека и наказать его. Тики Микк, вы имеете что-то сказать?
Я нерешительно поднялся. Сегодня Аллен был мне по душе. Яркий, сильный, он был как раз тем человеком, которым можно было восхищаться.
- Когда вчера генерал Уолкер заехал к нам, - начал я, - мы все ждали. Что кнопка должна вот-вот сработать. Мы ждали долго. Сидя в одном положении. Это было… сложно. А потом в наши головы пришла идея, что похищение кнопки – это своего рода шантаж. Меня пытались заставить замолчать. Ну так вот. На случай, если эта падла здесь в зале. Я не сдамся! Если не я его достану, то это сделает Канда. В его способностях я не сомневаюсь. А вот еще… если я погибну, то это ляжет позором на вас всех. Вы своих-то не способны защитить. Канда попал в историю, его мучали, издевались, а вы не способны найти этого гада. В этом я уже не сомневаюсь. Сидите, философствуете, обсуждаете все то, что не имеет отношения к делу. Вместо того, чтобы помочь и уберечь нас от беды!
Я уселся обратно и успел поймать на себе раздраженный взгляд Уолкера. Этот сдаваться явно не собирался.
Остаток сегодняшнего разбирательства прошел скучно. Были приглашены сотрудники больницы, и все как один заявили, что знать Канду не знают и ни разу не видели. Один даже пафосно заявил: «Ах, сэр, где ваша четь?! Так нагло лжете…», за что получил прямо в зубы.
На этом процесс мог захлебнуться, но Канда на удивление хорошо знал планировку здания и обстановку многих комнат. Слишком хорошо для человека, ни разу не бывавшего в Девоншире. Раздраженный Ольшваген велел пригласить медика и допросить работников больницы с сывороткой правды, а результаты объявить на следующем заседании. Из помещения мы выползли едва живые. Я прислонился к стене и великомученически изрек:
- Такое чувство, словно меня кто-то долго пережевывал, а потом выплюнул.
- Ага, - мрачно отозвался Канда. – Не знал, что им нужно доказать мое присутствие в больнице. Это же... элементарно.
- Бюрократическая, мать ее, система, - я поморщился.
- Им просто нужно имя, - заметил охраняющий нас Лави, - одно лишь имя, а они его не имеют. Для всех этих людей сознаться невозможно. Они знают, что по головке их не погладят.
- Но сыворотка правды поможет? – с сомнением спросил я.
- Возможно. Это очень коварный препарат. Один неправильно заданный вопрос может завести в словесные дебри, из которых не выбраться.
- Он умен, - тихо произнес Канда. – И наверняка осторожен. Он не позволил бы, чтобы его видела вся больница. Но он наверняка достаточно влиятелен, чтобы приказывать.
В коридоре показались Уолкер с Ольшвагеном, и я выпрямился. Я хотел опробовать пришедшую в голову идею.
- Генерал Уолкер! – объявил я. Аллен выглядел усталым, но я еще помнил, как он рвался в бой.
- Что вам, Микк? – спросил он крайне изможденно.
- Вы позволите мне встретиться с охранником, который караулил хранилище?
- Боюсь это недопустимо, - нахмурился Аллен. Ну же, малыш, не будь таким вредным.
- Мне подумалось, что увидев меня, он образумится и решит помочь. Воззвать к его совести хорошая идея, нет?
- Не уверен, - Уолкер был непрошибаем. – Ты свидетель и не имеешь права встречаться с подозреваемыми.
- А что, мне нравится эта идея! – вдруг восхитился Ольшваген. Мы все в удивлении взглянули на него.
- Боюсь, что она не нравится мне, - ворчливо отозвался Аллен.
- В этом может быть толк. Давайте попробуем. Под мою ответственность.
Уолкер немного поныл, но в итоге отступил. Коридоры орденской тюрьмы были мне известны. Я прожил здесь пять месяцев, когда меня хотели приговорить к смерти, и сейчас испытывал странное ощущение отвращение.
Камера подозреваемого располагалась в самом конце коридора. С виду мальчишке было не больше двадцати. Маленький, курносый, огненно-рыжий, он вызывал жалость. Он окинул нас затравленным взглядом, но стоически промолчал.
- Добрый день, Джастин, - приветливо заметил Ольшваген. – Кое-кто хочет с тобой познакомиться.
Я вышел вперед. Мальчишка окинул меня взглядом. Он не знал меня, но заранее все же испугался. На всякий случай.
- Меня зовут Тики Микк, - просто сказал я. И тут Джастин осознал, что ему предстоит. Он вжался в свой стул и в ужасе обнял себя руками. Я не спешил говорить. Зачем? Он все сам понял. Мы стояли в молчании минуту. Вот, мальчик, смотри кого захотел убить. Не эфемерный дух, не злого и гадкого монстра. Посмотри мне в глаза, мальчик, и осознай.
- Прошу, оставьте меня в покое! – взвыл бывший охранник. – Он сказал, что убьет меня! Я не знал, что он собирается забрать, не знал! Прошу вас, не мучайте меня! Я не могу, не могу вам сказать!
- Не стоит бояться, - голос Ольшвагена показался мне очень ласковым. - Мы вас спрячем.
- Не получится у вас! Оно… во мне!
Я догадался сразу. Знаете, это было даже не вероятностью, а полной убежденностью. В нем сидел активатор, это было наверняка. Я молча потянулся и расстегнул на мальчишке рубашку. Так и есть – по груди бежал тонкий белый шрам.
- Не говори только, что ты сам согласился, - протянул я. Джастин бросил на меня смущенный взгляд.
- Он сказал, что я стану сильным. Как экзорцист. Любой бы на моем месте согласился.
- Идиот! – прошипел Аллен, резко втянув воздух через сжатые губы. – Большинство экзорцистов бы мечтали избавиться от своей силы.
Я рассмеялся. Они все взглянули на меня в немом удивлении. Глупые, глупые посланцы богов. Когда ты становишься Ноем, тебя одолевает такое безграничное счастье, что и описать нельзя. Первая боль уходит, а потом ты готов взлететь. Боль Ноя – это страшно, но она приучает тебя не быть добреньким, ты учишься ценить только себя. Ох уж эти экзорцисты, у них всегда все было по-другому, словно с Марса к нам прилетели.
- Кнопка у меня актировалась, едва я хотел воспользоваться Силой Ноя, - ухмыльнулся я. – А что активирует твою?
- Имя. Возможно что-то еще, - мальчик смутился. - Я не знаю. Он сказал, что я буду делать то, что он захочет, иначе эта мерзость разорвет мне грудь. Я и делал.
- Как долго? – мрачно поинтересовался Ольшваген.
- С год. Немного дольше.
Генерал не стал интересоваться подробностями. А жаль, я бы полюбопытствовал, наверняка бы узнал много нового.
- Если мы не можем узнать имя, то должны получить иную информацию, - твердо заметил Уолкер.
- Нет, Аллен! – взвился старый генерал. – Речь идет о человеческой жизни!
- Ему следовало хорошенько подумать, соглашаясь на сомнительный эксперимент! Пусть отвечает за свою глупость!
- Хоть кто-то здесь заговорил по существу, - вдруг холодно произнес Канда. В его глазах сверкала холодная ярость. До ответа на главный вопрос осталось всего ничего, и некто вздумал сопротивляться? Канда был в бешенстве.
- Хочешь жить, отвечай по существу, - раздраженно произнес он. – Только да или нет. Никаких лишних слов, лучше вообще заткнись. Ты понял?
Джастин кивнул. Без сомнения он узнал Канду Юу и как должное воспринимал его злость. Мерзостный характер моего сокровища уже вошел в легенду.
- Начнем с простого. Этот человек находится здесь?
- Боже, нет! – в ужасе воскликнул мальчишка.
- Хорошо. Идем дальше. Он экзорцист? Нет? Замечательно… Он принадлежит церкви? Так да или нет? Он связан с церковью? Кто-то из инспекторов? Он связан с научным отделом? Отлично!
- Научных инспекторов, что входят в высший совет всего трое, - проговорил Ольшваген, - Маркус, Рувелье и Дриксен. И только Маркус сейчас находится в Эдинбурге.
- Это вовсе не показатель, - отозвался Аллен. – Ты не знаешь, у него был сообщник?
Мальчишка пожал плечами. Мол, знать не знаю. Я же изучал серые стены тюремной камеры. Ситуация с каждой секундой мне нравилась все меньше. Ноево чутье слышало опасность.
- Это один из трех перечисленных людей? – спросил Канда. Джастин согласно кивнул. Уже близко, совсем рядом!
- Это… Тиберий Маркус?
- Нет, - тихо произнес мальчишка.
Двое!
- Тогда… Клайв Дриксен?
Джастин вдруг скривился. Он задрожал всем телом и я невольно подался вперед. Кнопка сработала, грудь взорвалась, окатив нас кровавыми брызгами. Глаза мальчишки остекленели, и он завалился в бок, падая со своего стула.
Лицо Канды остекленело. Я проводил глазами кровавую каплю, стекающую по его щеке. Он видел это уже во второй раз. Я что же… выглядел так же кошмарно?
- Теперь вы понимаете… каково это? – глухо спросил Канда. Аллен грузно сел на один из пустующих стульев. Оттенок его лица был очаровательно зеленым.
- Почему это произошло только сейчас? – спросил он. – Мальчик сутки сидел в этой комнате! Почему?!
- Потому что Микк здесь, - вдруг подал голос Лави. Мы уже и забыли о его присутствии. Этот не бледнел и не зеленел. Книжник толстокожий по факту, плевать на все хотел.
- Ной рассудил верно, - продолжал он. – Мальчик не мог устоять перед своей невольной жертвой и раскололся. Нашему таинственному противнику донесли. Или он сам видел, как мы шли сюда.
- Ни Рувелье, ни Дриксена в городе нет, - мрачно заметил Ольшваген.
- Хотите сказать, невозможно незаметно добраться от Лондона до Эдинбурга? Проще простого. Но я, если уже прислушиваться к интуиции, то я ставлю на Рувелье.

Закончить этот мерзкий день следовало чем-нибудь приятным. Мы с Кандой решили поспорить, что я сведу его с ума за три минуты. Я уложился в две минуты и сорок семь секунд. Канда обозвал меня демоном и решил отомстить. Так мы и развлекались до полуночи. А потом у нас настало время бесед. Я никогда бы не подумал, что стану с кем-то языком чесать, лежа в постели. Эта привычка казалась мне глупой и чрезмерно романтичной. Сейчас я так не считал. Сейчас мне это даже нравится.
- Я вспомнил близнецов, - вдруг говорит Канда. – И… Мэй.
- Твоя жена? – спрашиваю я.
- Да. - отвечает он так твердо, что и расспрашивать желание пропало. Говорить о близнецах было как-то веселее.
Волосы у него отросли, уже не кололись и не казались такими жесткими. Я любил гладить его за ушком. Он жмурился от наслаждения и больше не дулся. Это помогало сгладить неприятные воспоминания, которые появлялись в его голове раз за разом.

- Такое странное ощущение… когда живешь с кем-то, кто не знает что такое война.
Я все ждал продолжения, и оно последовало. Он говорил невнятным тихим и шелестящим голосом, и я слышал охватывающую его грусть. Минута молчания и море горечи.
- Я так хотел быть нормальным… как все. С заурядной работой, обычной семьей, с кучей детей, со средним по стабильным достатком… Но потом, после рождения близнецов, я осознал, что простым человеком мне не стать никогда. А жить с этой женщиной так скучно, - он сморщил нос.
- Но теперь ее нет в живых. Тебя это устраивает?
- Да. Плевать, что это подло и безбожно. Я не смог бы уйти и не разрушить иллюзию нормальности. А жить с этим стало бы великой мукой. Она ведь была хорошей, на самом деле очень хорошей, заботливой и, как ни странно, счастливой. Ей было хорошо со мной, а мне с ней невыносимо.
- А что же я?
- А что ты? – он повернул ко мне голову.
- Со мной тебе хорошо?
Он скривил губы. Канда не хотел отвечать. Это означало бы, что он приоткрывает передо мной душу. Говорить о других было проще. Я потянулся к нему губами. К черту эти ответы.
- Я рассказывал тебе о своей первой любви? – улыбнулся я.
- Это было что-то серьезное?
- В шестнадцать все кажется серьезным.
- Я готов слушать, - он с удобством устроился на моей груди.
- Во мне тогда только проснулись гены Ноя. Это было чертовски больно… На какое-то время я выпал из времени и пространства, а потом, когда вернулся, во мне проснулось дикое желание себя проявить. Во всем. В еде, в путешествиях, в общении, но особенно в любви. И тогда Шерил приставил ко мне Маргарет.
- Просто приставил? – Канда поднял бровь. – Не спросил твоего мнения?
- О, она была очень хороша собой. Знойная, яркая брюнетка. Шерил знал, что она мне понравится. А я был слишком голоден, чтобы отказываться. Мы много путешествовали. Она воспитывала во мне личность, знающую толк во всем, особенно в любви. К тому же она знала многое о Ноях и посему видимо, ей я обязан тем, что не угробил кучу народа просто играючи. Все Нои без исключения резали глотки, когда в них просыпалась Сила.
- И все же это какой-то бесчеловечный подход.
- Мы же говорим о Шериле. Брат всегда предпочитал логичный выход, а не эмоциональный.
Я погладил его за ушком. Канда покорно смежил веки. Жаль, что не замурчал.
- Но Маргарет не хватило ума держать меня подальше, - тихо произнес я. – Ведь я на самом деле влюбился. Поняв это, Шерил поспешил от нее избавиться.
Канда приоткрыл глаза, недоуменно взглянув на меня, и, пробормотав «Чертовы Нои», поднялся с постели.
- Может, ты никуда не пойдешь? – спросил я, тяну к нему руки.
- Скоро смена Лави заканчивается. Мы итак слишком испытываем его терпение.
Я кивнул, не решаясь возразить. Гены Ноя говорили о безопасной ночи, но слушать их Канда бы не стал. А Книжник уж тем более. Я подался вперед, провел языком по идеальной, без следов шрамов, спине. Довольный Канда обернулся и взглянул мне в глаза. О да, ему было хорошо со мной.

Проснулся я от ощущения, что мне давно следовало встать. Я обычно дежурил третьим, но сегодня Канда меня не разбудил. Сила, впрочем, молчала. Опасности по-прежнему не было. Я перевернулся на другой бок и замер. Он сидел в кресле, задумчиво глядя перед собой. Что-то встрепенулось в душе, но я решительно отогнал ворчливое, параноидальное внутренне я.
- Эй, ты там чего делаешь? Почему не разбудил? – я встал с кровати и направился к нему.
- Не подходи! – его окрик заставил меня замереть.
- В чем дело?
- Я просто… вспомнил, - он сглотнул.
- Что вспомнил?
- Тебя.
Признаться честно, я старался не думать об этом моменте. Был уверен, что разумность Канды заставит его не думать о глупостях. Но не тут-то было.
- Мы знали, что этот момент наступит, - примиряюще сказал я, - отнесись к этому с пониманием.
- А тебя что же, не смущает ложиться в постель с врагом? Или это маленькая Ноева месть всему ордену?
- Что?! Ради создателя, уйми свой язык! И воображение заодно! Ты чушь несешь!
Он окатил меня взглядом полным если не ненависти, то точно неприязни.
- Ты убил моего друга, сукин сын! – выдавил он из себя. – Спасибо тебе за это сказать?
- Я тоже многое могу тебе припомнить, но прошлое – это прошлое, ладно? Давай учиться жить будущим.
- Черта с два ты ко мне больше прикоснешься.
В дверь постучали. Канда ругнулся. Заглянувший в комнату Лави выглядел озабоченным.
- Опять проспали, нет? Я приготовил еды. – проговорил он.
- Очень вовремя, спасибо, - поспешил съязвить я.
Лави иронично поднял бровь и окинул меня насмешливым взглядом. Ну да, голый. Да, злой как тысяча чертей. Чего лыбиться?
- Вы что, ругаетесь? – фыркнул он.
- Представь себе, да. Тебя это обрадует. Он вспомнил. Меня. Войну. Дейсю Барри. Ты в восторге?
Лави уже собирался выйти за порог, но остановился. О, нет, он не был рад. Здесь я погорячился.
- Как ты мог это допустить?! – тихо и зло проговорил Канда. Явление экзорциста народу, заждались.
- О чем ты? – поинтересовался Книжник.
- Что я… с ним! Неужели ты не мог понять, что меня потом будет выворачивать наизнанку!
- А ты пробовал остановить теплоход? – с изящной иронией произнес Книжник. Молодец, не сдается!
- Если мне будет позволено сказать… - начал я и тут же замолк под ледяным взглядом Канды.
- Я не желаю иметь с тобой ничего общего, - произнес он.
Ну, ладно, замечательно! Я отвернулся и принялся одеваться. Даже галстук нашел. Находиться рядом с ними не было ни малейшего желания. Яне смотрел на Канду, а он не смотрел на меня.
Когда я вышел из комнаты, то понял, что этот дом меня раздражает. Половицы скрипели, перила оставили в пальце занозы, а дверь не казалась надежной. Ужасный дом.
- Подожди!
Я оглянулся. Эх, всего лишь Книжник, как жаль.
- Куда ты собрался? – спросил он не то чтобы требовательно, но встревоженно.
- Сам не знаю. Пойду, прогуляюсь.
- Только Силу не используй.
Я постарался не высказать удивления. Обо мне волновались?
- Я не дурак. Не буду глупить.
- Кто тебя знает. Не стоит привлекать к себе лишнего внимания. А вы, Нои, любите предаваться эмоциям. Как насчет остаться?
- Не смогу находиться с ним в одном помещении…
- В доме есть и другие комнаты.
- Мне не нужна другая! Мне нужна моя спальня, мой Канда и моя свобода!
Я резко открыл дверь и выскочил на улицу. Мною двигало желание крушить и убивать. Гигантскими усилиями воли я заставил себя остановиться и глубоко вздохнуть. Не использовать Силу Ноя, не сметь использовать, не думать об этом!.. Я огляделся. В порыве гнева я уже добежал до середины улицы.
Я обожал Эдинбург как родного дядю. Пусть он был и своенравен, но мне всегда казалось, что в этом городе есть что-то истинно старинное. Шерил тоже любил бывать и тут и в какой-то миг мы просто поселились здесь. Разумеется, до того, как в Эдинбурге появился Орден. Тогда город начал пованивать как разлагающаяся собака. А до того у нас здесь был небольшой, но очень уютный дом в центре старого города. По моему скромному мнению, в этом доме мог расположиться кавалерийский полк вместе с лошадьми, но Шерил все ныл, что особняк мал и кажется нелепым, а посему покинул его окончательно, едва в городе появились экзорцисты. Я же задержался чуть дольше, наблюдая за тем как Эдинбург одурманивается «посланцами света».
Найти дом оказалось делом несложным. В нем никто не жил и даже местные мальчишки не желали сюда лезть. Видимо, считали проклятым.
Дверь оказалась не заперта. Меня встретил кошмарный слой пыли и несколько сухих листьев, попавших в дом из разбитого окна. Я прошелся по просторному холлу, бездумно пошевелил носком ботинка черепки от опрокинутой вазы, поправил шторы. Ах, Шерил, брат мой, неужели оно того стоило?! Можно было жить здесь в мире и согласии следующие лет сорок. Зачем понадобилось умирать?!
В гостиной кто-то был. Мне показалось странным, что я не почувствовал этого сразу. Завеса вдруг приподнялась, обнаружив в соседней комнате кого-то с человеческим сердцем, и этот кто-то умел прятаться. Я тихо шел вперед, готовый в любой момент атаковать. Вошел и обомлел. Это было, по меньшей мере, странное зрелище – леди Дженна пьет чай в загаженной пылью гостиной Шерила Камелота.
- Хотите чая с шоколадом? – с нежной улыбкой спросила она.
- Кто вы такая, черт вас дери?! – не смог удержаться я. Она рассмеялась, и я невольно вздрогнул. В ее голосе чудилось что-то жутковатое.
- Шоколад бельгийский. От него вы никогда не отказывались, - заметила она.
- Вам откуда знать?
- Вы даже представить не можете, сколько мне о вас известно. А что до моей личности… вот, посмотрите.
В мою руку лег легкий пудренный набор. С первого взгляда я не увидел ничего особенного, разве что тон показался уж сильно светлым, а потом вдруг разглядел небольшой рисунок на кисти. Я не поверил своим глазам. Это была ноева рука изменения внешности.
Я поднял глаза на леди Дженну. Руны практиковали только Роад и Шерил. Она была связана с Ноями? Ее кто-то учил? Ну уж нет. Руна подействует лишь тогда, когда ее наносит истинный Ной. А это значит, что…
- Роад! – выдохнул я. Она рассмеялась и порхнула ко мне на колени. Ох, ну не легкая у меня оказалась сестренка!
Пережив первый шок, я попытался размышлять здраво. Меня давно преследовало ощущение, что я не один. Словно кто-то стоял за спиной и прикрывал невидимым щитом. Поначалу я списывал все на самовнушение. Последнему всегда жить тяжелее, но теперь многое становилось понятно. Мне действительно помогали.
- Благодарить стоит Аллена, да? – спросил я.
Роад отстранилась и заглянула мне в лицо. Надо же, теперь ее бледность казалась мне мерзкой. Где ее темные глаза и черные волосы?! Фу, мерзость какая!
- И его, и Канду. Они вытащили меня из под огня. Я умирала. Урон, что мне нанесли, был катастрофичен. На восстановление пришлось потратить почти полгода, но тогда, когда я пришла в себя, все закончилось. Они все погибли. Из семьи остался только ты.
Я нервно сглотнул. Вспоминать было тяжело.
- Зачем Канде тебе помогать?
Это обстоятельство вызывало недоумение. Строгий, нетерпимый к противнику мечник и вдруг такое! Причина должна быть серьезной.
- Аллен его уговорил, - пояснила Роад. – Я подозреваю, что мой дорогой супруг утратил над собой контроль, когда увидел, что со мной случилось. Подробностей я не знаю, но судя по намекам Канды, моего обожаемого возлюбленного скрутила истерика. Так или иначе, но Канда вывел нас из кольца. Мы ушли незамеченными, что было непросто. А когда я очнулась, то поняла, что намертво связана. У горла торчал вогнанный в матрас Муген. Намек был предельно прозрачен.
- О, да! – рассмеялся я.
- Сидящий у моей постели Канда подробно расписал, что и в какой последовательности он со мной сделает, если я буду творить глупости. И я не могла не поверить. Этот человек найдет меня везде, где бы я е пряталась. Потом наши отношения выровнялись. Он даже стал приветливее и иногда даже шутил… насколько это для него возможно. Сложности начались, когда эти люди объявили о суде над тобой. Мне было ясно, что они казнят тебя, и что суд - это чистой воды фарс.
- Я был убежден в том же. Ты приложила руку к моему освобождению?
- О, да, - она чуть поерзала на моих коленях. – Я пришла в ужас, когда поняла, что для нас ничего не закончено. Я не могла потерять тебя. Сначала я пошла к Аллену. Я умоляла, кричала, плакала, стояла на коленях, но слоить его было невозможно. Аллен стоял камнем. Я уже готова была сама спасать тебя, но эта идея была неудачной. Уолкер объявил, что убил Роад Камелот, и эта ложь сильно бы ударила по нему. Не говоря о том, что я бы наверняка погибла, пытаясь тебя спасти. И тогда я пошла к единственному человеку, которому могла доверять.
- К Канде, - мрачно заметил я.
- Именно. Я написала ему записку, и он приехал. Потом, правда, ехидничал, что одинокий мужчина не должен навещать замужнюю женщину, но подобные заявления были в его духе. Поначалу он отказывался мне помочь, но я ему пригрозила тем, что сама пойду тебя спасать. И буду схвачена. И тогда весь мир узнает, что Канда Юу и Аллен Уолкер спасли Роад Камелот и сохранили ей жизнь. Канда мог вывернуться, обозвав меня лгуньей и потребовать кровавой мести. Но с Алленом было сложнее. Все знали, что во время войны он был неравнодушен ко мне. Более того, меня видели Ольшваген и Дриксен. С Аллена сняли бы голову. И Канда об этом знал. Поэтому он и решился мне помочь. Он называл Аллена влюбленным идиотом, но защищал его. И меня. И тебя тоже. Просто удивительно, на что способен человек, если ему действительно что-то нужно.
Я поднял Роад на руки, заставляя ее освободить мои колени. Я прошелся по комнате, взбивая клубы пыли. Безумие какое-то! Оказалось, что я должен Канде намного больше, чем я думал. Гораздо больше. Честь, свободу, жизнь… и живую сестру. И я до скончания века этот долг не отдам… Но каков Канда! Заговорщик, а я ведь считал его таким простым и понятным!
- Но почему, почему он тебя принял, а меня нет? – мне показалось, что я кричу, но на самом деле я едва шептал.
- Бедный мой братец, что же ты наделал?! – в ее голосе слышалось сочувствие. Я скрипнул зубами. Мне не нужна была жалость.
- Роад, я должен что-то сделать. Я обязан.
- Вовсе нет.
- Он для мен я все, Роад!
Вот я это сказал. Теперь ты осознаешь, что твое желание проявить милосердие превратилось во всепоглощающую мечту видеть его ежесекундно. И избавиться от этого невозможно, разве что вырвать сердце из груди, но я Ной, я смогу жить и без сердца.
- У вас ничего не выйдет, - голос Роад прозвучал как гром среди ясного неба. – Потому что он – экзорцист, а ты – Ной.
- Это не имеет значения.
- Ты ошибаешься. Ты не знаешь ощущения, когда Ной не владеет своим телом. Неделю назад я проснулась от странного чувства. Я восседала на Аллене сверху и душила его. Очнулась лишь тогда, когда поняла, что делаю. Это ген, Тики, который требует убивать экзорцистов. Ты хочешь своему «всему» всего хорошего? Тогда отпусти его.
Я стоял у большого окна смотрел в запущенный, заросший сад. В таком виде он не казался осенним.
Роад встала рядом, нежно коснулась моих волос. Она знала, что значит быть Ноем.