Лаванда, глава последняя)))

[ojrwin]

«Улыбка Книжника-младшего». Глава 5, заключительная. У нас на макси хоть где-то, но все равно прет перебор)) Это уже закон фактически) Но все равно мы рады, что закончили фик) Он принес особое удовольствие) Потому что это была первая лаванда макси)
Бета:  Строптивый Мустанг, жучащий и кусающий) Попытался убрать все смысловые ошибки, что он сказал… Или их хотя бы замазать)
Фик прошу комментить. Это все-таки последняя глава. Люди, для вас пишешь, стараешься, а в итоге получаешь фигу с маслом. Нехорошо. Брат обижен и нежовольно сопит. И не забывайте, что чем больше комментов, тем скорее вы увидите новую вещь. Потому что мы питаемся вдохновением именно так.
Гл 1 - pay.diary.ru/~ojrwin/p116023772.htm
Гл 2 - pay.diary.ru/~ojrwin/p121156046.htm
Гл 3 - pay.diary.ru/~ojrwin/p125939093.htm
Гл 4 - pay.diary.ru/~ojrwin/p128954339.htm

Я чувствовал себя как загнанный зверь в клетке. Мне хотелось завыть, с разбегу приложиться об стену головой или банально забиться в угол, сжавшись в комок. Я был пятилетним ребенком, который увидел кошмар и теперь просился на ручки к мамочке. Я никогда не жил в семье, но что-то подсказывало мне, что так оно и должно быть. О да, я не хотел видеть ничего из того, что мелькало у меня перед глазами. Я бы согласился на многое, чтобы сбежать от действительности и вновь стать бесчувственным уродом, каким они все любят меня считать, и каким я был когда-то.
Раны у рыжего были тяжелыми, он ничком лежал на диване в доме этой никчемной курицы Жизель. Врач, правда, заверил нас, что Лави обязательно выживет и восстановится почти полностью. Ему осталось только прийти в сознание. Чего мы все и ждали.
Угораздило же этого глупца прикрыть меня собой. Когда он пытался оттащить меня в сторону от поля боя, все акума только в него и целились. Скажите мне, где только рождаются такие идиоты? Тем временем его чокнутая девица носилась рядом: наворачивала круги по комнате, вливала в него лекарства, мерила температуру, поправляла одеяло… Хоть я и мог поклясться, что оно ну никак не поменяло свое положение за последние четыре часа.
Сам же я со своими ранами уже давно справился и чувствовал себя превосходно. Пришлось, правда, повозиться с торчащей из ноги костью, но это так, мелочи.
- С ним будет все в порядке! Лави сильный, он справится! - повторяла девица как заведенная. И раздражала меня. Откуда ей вообще знать, насколько он сильный и что он может преодолеть? Такая информация известна только экзорцистам.
Я привстал со своего места, протянул руку и снял черную повязку с его глаза. Как-то она нелепо сморится, если знать, что под ней все в порядке.
- Вы всегда так спокойно относитесь к ранам своих товарищей? – спросила девица, все-таки успокоившись и усадив себя рядом со мной. Ноги ее, видимо, уже не держали. Ну, еще бы! Столько времени круги по комнате нарезать!
- Равнодушие приходит, когда ты видишь подобное каждый день.
- Разве к такому можно привыкнуть?
- Спокойно нельзя принять только смерть. К тому же я уверен, что в его случае будет все в порядке. Слишком уж он надоедлив.
Я даже головы к ней не поворачивал, просто кожей чувствовал ее удивленный взгляд. Таким как она сложно понять меня. Для окружающих я обычная неблагодарная свинья, выродок, не способный понять обычных человеческих чувств. Рядом со мной им и дышать-то сложно.
Я откинулся на спинку кресла, взглядом изучая губы рыжего. Когда он без сознания или спит, они не улыбаются. А мне, как оказалось, не хватает его улыбки. Какой же я убогий, подумать только…
- Вы знаете ту девушку, в которую влюблен Лави?
Я вздрогнул. Признаться, я не ожидал, что рыжий успел обзавестись еще одним объектом страсти.
- Экзорцистка с длинными, черными волосами, - добавила Жизель, и меня неожиданно осенило. Ну, надо же, этот стервец посмел сменить мне пол!
- Да… Я знаю ее, - мой собственный голос показался мне жалким. Чего она хочет-то от меня?
- Вы тоже считаете, что она недостойна его любви?
- Я считаю, что чувства не должны строиться на подлости, - я нахмурился.
- Неужели он сделал что-то такое, что невозможно было бы исправить? – в ее голосе звучало отчаяние. Кажется, я что-то не так понял. Или мне показалось, что между рыжим и этой девицей что-то есть?
- Представь, что ты – игрушка, - сказал я, развернувшись к ней всем телом. - Тобой вертят, как хотят, вырывают из тебя нужные кукловоду чувства и эмоции. Тебя опрокидывают и поворачивают. Нагибают и раздевают. Делают с тобой все что хочется. Как ты думаешь, кому такое понравится?
- Но ведь он раскаялся! – воскликнула она, смешно всплеснув руками.
- Да что стоит его раскаяние, если его якобы любимый человек каждый миг будет ожидать подвоха и удара в спину? Жить с предателем невозможно. Не строй из себя понимающую. Ты ничего в этом не соображаешь.
Она обиженно запыхтела и отвернулась. То же мне обиженная.
- Мне сложнее, - неожиданно заметила она.
- В чем это?
- Я люблю человека, который никогда не будет моим. Вы даже представить себе не можете, как сложно смотреть на человека и знать, что он думает о другой. Она не достойна его, раз не понимает, от чего отказывается.
Господи, просто клуб обиженных какой-то. Мне так и хотелось сказать девочке, что каждый сам кузнец своего счастья, и все в ее руках. Точнее, на диване. И делай с ним все что угодно.
- Пф!
Я поднялся со своего места, стараясь не смотреть на потухшую девицу, забравшуюся на кресло и обнявшую саму себя. В конце концов, если кто-то хочет жить с тем, кто может предать его в любой момент, то это его проблемы. Я же нашел иной выход из ситуации. Мне надоело подставляться, мне надоело видеть этого человека. Пора брать ситуацию в свои руки.
Голем вылетел из моего кармана в тот миг, когда я вышел в коридор и закрыл за собой дверь. Я не хотел здесь больше оставаться. Меня уже тошнило от этих людей, от постоянных голосов над ухом, которые учат, как следует жить. Меня тошнило от экзорцистских крестов и бесконечных битв. И стоило лишь подумать о том, что я буду встречаться с рыжим в Управлении, как становилось еще хуже.
Я не хотел больше сражаться. Он почти выиграл этот поединок, почти заставил склониться перед ним. Если я уступил бы сейчас, то никогда больше не смог бы жить спокойно. Я променял бы свою гордость на сладость его поцелуев. Я должен был с этим справиться, я должен был убраться подальше, затаиться и спрятаться. Да так глубоко, чтобы он больше не мог проникнуть в мое сердце и наводить там свои порядки.
Комуи снял трубку после третьего гудка. Голос у него был усталый и сонный. Видимо, я снова разбудил его не вовремя.
- Война скоро закончится, - негромко сказал я.
- Я в этом пока не уверен, - голос его чуть дрогнул. - Что ты хотел мне сказать?
Я промолчал, прикрыв глаза. Ногти впились в ладонь, заставив меня открыть рот. Я должен, просто должен.
- Я больше не могу, - мой голос прозвучал тверже, чем я от себя ожидал. - У меня больше нет сил. Ты обещал отпустить меня, как только война подойдет к концу. Ты прекрасно знаешь, что Ватикан не отпустит меня. И ты прекрасно знаешь, что после окончания войны незамеченным мне уйти будет невозможно. Сдерживай свое обещание.
- Но почему сейчас? Да и куда ты пойдешь? Как-то это все неожиданно…
- Мир большой, Комуи. И не нужно особо стараться, чтобы спрятаться в нем. Есть большие города, где люди сидят друг на друге как в муравейнике. Есть, наоборот, бескрайние пустоши, где человек бывает раз в столетие. Я хочу умереть для всех, кто может узнать меня.
- Лави опять что-то выкинул, да?
Я замолчал, откинув голову на деревянные панели дома. Я не знал, что ответить. Иногда Комуи пугал меня подобными заявлениями.
- Я просто хочу жить.
В трубке стояла звенящая тишина, давящая на уши. Видимо, он обдумывал мои слова.
- Мне нужна твоя чистая сила, - через минуту сказал он.
- Хорошо, - я сосредоточенно кивнул.
Бросить все. Это так сложно. Тем более, если ты прожил всю жизнь в Ордене, и он для тебя как дом родной. Хотя, это не было приятным времяпрепровождением, на самом-то деле. А если вспомнить о том, как я появился на свет во второй раз, и чем обернулось для меня это рождение… И бежал я не от Лави. Конечно, нет! Просто с него все началось. А о чувствах к нему я думать не хотел. Его прикосновения - как камень, привязанный к ногам и утаскивавший меня все глубже и глубже на дно морское.
Когда я вернулся в гостиную, он уже пришел в себя. Я поспешил подавить так и рвущееся наружу «Слава Богу!» Определенно, он сделал со мной что-то странное, раз я думаю о подобном. Накачанное лекарствами тело Лави смотрело на меня полупьяными глазами. Курица эта не отходила от него ни на шаг. Она вцепилась в руку рыжего, как тонущий хватается за спасательный круг. Честное слово, смотреть противно!
- Живой все-таки? – с прохладой в голосе спросил я.
- От меня не отделаешься, - он улыбнулся привычной глупой улыбкой и оглядел меня с ног до головы. Явно наслаждался тем, что я жив и здоров, что я могу нормально передвигаться. Как же меня бесят эти его взгляды!
- Нам нужно поговорить. Прямо сейчас и наедине.
Девица нас покидать не хотела, и мне пришлось «попросить» ее ретироваться взглядом. Она уж как-то быстро побледнела и поспешила удалиться вон. Не зная, с чего начать разговор, я присел в стоящее перед диваном кресло. Текли секунды, а я никак не мог решиться.
- Ну же, Юу! Я сейчас засну! – делано простонал он. Я скривился. Его поведение совершенно лишало меня желания разговаривать. И разговаривать в первую очередь с ним.
- Я ухожу из Ордена, - твердо сказал я.
- О!..
С него в миг слетела вся сопливость. Он вздрогнул и побледнел.
- Что? Прямо сейчас? – спросил он едва слышно.
- Да, я уже договорился с Комуи. Ты возвращаешься в Управление один, берешь с собой мою чистую силу. Меня должны объявить мертвым.
- Что?! Подожди, Юу! – он приподнял руку, словно пытаясь остановить меня. - То есть, в Орден ты больше вернуться не намерен?
- Мертвецы не возвращаются.
Он судорожно вздохнул, содрогнувшись всем телом. Он не был дураком и сразу понял, на что я собирался пойти, и чем это обернется для него. Но его чувства я беречь не собирался.
- А как же… я? – это прозвучало у него по-бабьи плаксиво.
- А что ты? Если у тебя в голове поселилась мысль о том, что твои глупые инсинуации будут иметь успех, то я поспешу разочаровать тебя. Ты проиграл, Лави.
В тот миг он напоминал мне мертвеца. Бледная, почти серая кожа, приоткрытый, сведенный судорогой рот… Возможно, его схватил удар, а я этого и не заметил.
- Наслаждаешься, да? – хрипло спросил он, скрючившись на диване. - Я вижу, тебя чуть ли не по стенке размазывает от удовольствия.
- Свыкнись с мыслью, что ты меня больше никогда не увидишь.
- С какой усладой ты все это произносишь, - выплюнул он.
Я встал, сделал шаг и положил рядом с ним Муген. Пальцы сжались на ножнах, и я заставил себя отпустить меч. От прошлого нужно избавляться, не моргнув глазом. Без сомнения и печали.
- Ты просто трус, - звенящим шепотом сказал рыжий, - и нет в тебе никакой гордости, трусость одна. Да ты открыться мне боишься, поэтому и сбегаешь.
Я схватил его за ворот рубашки и хорошенько встряхнул. Трусом меня называет, ну, надо же… Убить бы подлеца, да руки марать не охота.
- Не думаю, что ты причина моего ухода, - я старался говорить спокойно и не выдать охватившего меня бешенства, - Хотя в чем-то ты прав. От твоих прикосновений меня просто выворачивает.
Я отшатнулся, когда он протянул ко мне руку. Он кинулся, чтобы остановиться, чтобы удержать. Тело его перевернулось на бок, и он упал на пол, подвернув под себя сломанную ногу. Я никогда еще не слышал от человеческого существа такого крика. Он орал как дикий зверь, у которого вживую выдирают сердце. И отчего-то мне казалось, что дело вовсе не в физической боли.
- Ты не имел права давать мне шанса! – кровь моя застыла в жилах, когда он выкрикнул это. И, зажав уши руками, я выскочил из комнаты. Куда угодно, лишь бы подальше от ослепляющего меня ужаса.

Сам не помню, как я добрался до Парижа. В этом городе, в полуразрушенном доме меня ждала жестяная банка с деньгами и саквояж с одеждой. Мне на первых порах хватит. Денег я накопил более чем достаточно. Я собирал их по всему свету когда был на миссиях, отказывая себе то в одном, то в другом. Франки, фунты, марки… Я нашел сумму вполне удовлетворительной.
Я не помню, куда бежал. Кажется, я колесил по Европе, сам толком не понимая, куда еду, и где меня тянет остановиться. Впрочем, само слово «хочется» стало для меня чем-то далеким и мифическим. Мне казалось, что я потерял всяческое представление о вкусе еды, об удовольствии от пейзажа за окном и даже отдыха от сна. Во рту было сухо, а грудь кололо подлое жжение. Я предал его. Да, именно так и ничуть не иначе. Я сам совершил тот грех, за который проклял его. Я сам убил все то, что могло бы быть между нами. И сам убедил себя в том, что эти отношения были обречены на провал.
Через месяц после моего бессмысленного путешествия, я все же перестал думать о нем постоянно. Я осел в небольшой польской деревушке и занялся строительством дома. Молоток в руках хоть как-то помог мне отбросить в сторону мысли о рыжих волосах и зеленых глазах одного субъекта. Через месяц я уже спокойно разговаривал и неплохо понимал польскую речь, и даже читал местную прессу.
Закончилась война. Как я и предполагал, Нои не смогли продержаться долго, ведь к тому моменту, как я покинул Орден, их оставалось всего четверо. В газетах были фотографии экзорцистов. И я очерчивал пальцем овал лица Лави, пытаясь вспомнить каковы на ощупь его волосы. Определенно, я сошел с ума. Или заболел какой-то странной до отвращения болезнью. И с каждым днем мне становилось все хуже.
Я не выдержал, когда пятый месяц подошел к концу. В деревню заехал путешествующий по Европе француз с яркими рыжими волосами. Когда я увидел его со стороны, мое сердце бешено застучало, словно пытаясь вырваться наружу. Я подумал, что Лави нашел меня, и теперь можно было не скрываться… Я говорил с этим французом несколько часов подряд, и он сводил меня с ума. Я вернулся домой поздно вечером, пьяный от, казалось бы, давно позабытых ощущений. Рыжие волосы, зеленые глаза, теплая улыбка… Он не был Лави, но именно моего рыжего напомнил мне этот случайно забредший к нам человек.
Голем был еще жив, хоть и работал с трудом. Я думал, что он развалится у меня на руках, но мне повезло. Я даже не знал, является ли Комуи главой управления, или его кем-то заменили. Но мне не к кому было обратиться.
- Слушаю Вас, - ответил знакомый голос, и я вздохнул от облегчения. - Алло?! Я слушаю Вас!
- Комуи, - выдохнул я. В ответ я услышал лишь молчание. Видимо, он собирался с мыслями. Видимо, не мог поверить, что я позвонил, переступив через осторожность. Да уж, я даже поблагодарить его не соизволил.
- С тобой все порядке? – спросил он взволнованно. - Тебе нужна помощь, деньги?..
- Что? Нет-нет, я в норме!
- Я рад, - послышался вздох облегчения. - Где ты?
- В Польше, - я скривился, - Послушай, Комуи, у меня мало времени. Мне просто нужен Лави. Ты не знаешь, где его сейчас можно найти?
- Конечно, знаю. Он в Берлине. Могу дать адрес работы. К сожалению, я не в курсе, где он живет.
- О… У него миссия? Как долго он пробудет в Германии, ты знаешь?
Его молчание показалось мне странным. Что-то было не так, но я не мог пока понять, в чем дело.
- Хм… Он не обирается никуда уезжать. Знаешь ли, Книжник умер.
- И что? – не понял я.
- А то, что он просто живет в Берлине, просто работает в банке, просто получает военную пенсию и не собирается становиться Книжником. Так диктовать тебе адрес или нет?
В мгновение ока я метнулся к столику, схватил ручку и лист бумаги. Кажется, впереди меня ждало еще одно путешествие.

Через несколько дней я прибыл в Берлин. Стоял жаркий полдень, и до дикости хотелось умыться из находящегося невдалеке фонтана. Я без труда нашел банк, где работал Лави, и засел в кафе напротив, приготовившись ждать. Судя по табличке на здании этого местного финансового центра, банк работал до шести вечера. Но я скорее подождал бы, нежели сунулся внутрь. Спокойнее как-то, да и разговаривать с ним я решился бы только тогда, когда мы останемся наедине.
Проходили часы, а я все ждал. Со мной пыталась заигрывать довольно несимпатичной наружности официантка, затекли ноги, и настроение упало к нулю. Но я ждал. Внутри меня царила странная нерешимость. Я был словно преступником, который идет в полицию сознаваться в своих правонарушениях. Говорят, они делают это для того, чтобы выговориться, чтобы совесть успокоилась. У меня же с совестью были явные проблемы.
Я почти уснул на своем стуле, когда без пяти минут шесть из банка вышли трое. Молодая женщина, старик и рыжий парень. Я подскочил на стуле, впиваясь глазами в фигуру Лави. О да, он изменился и достаточно сильно. Глазу это было почти незаметно, но где-то на уровне подсознания я был убежден в том, что от жизнерадостного и постоянно улыбающегося рыжего не осталось ни малейшего следа.
Через минуту они разделились, и Лави пошел в другую сторону. Мой взгляд зацепил то, что один каблук его ботинок был короче другого. Хромает, значит, и не хочет этого показывать… С того ли случая, когда я оставил его лежащим на полу в доме Жизель?
Он зашел на почту и вернулся с парой конвертов. Должно быть, переписывается с кем-то из Ордена. Потом забежал в магазин и вышел оттуда с полным пакетом продуктов, наверху которого возвышался батон белого хлеба. А я все не решался подойти. Шел за ним по пятам, вглядываясь в чуть заметную хромоту. Что я скажу ему, когда он столкнется со мной нос к носу? Нужно подобрать хоть какие-то слова, но в голове у меня ни одной мысли. Совсем пусто…
Мы свернули в какой-то закоулок, и я последовал за ним, отставая всего лишь на пару десятков шагов. Я так задумался, что даже и не подумал о том, что он наверняка заметил мое присутствие, хоть и не оборачивался ни разу. Военная биография обязывает. Но когда к моему горлу приставили нож, стало уже как-то не до раздумий.
- Юу?! – ошарашено воскликнул он. Оружие выпало из его руки, зазвенело по плитам мостовой. Он отшатнулся от меня, с каким-то недоверчивым ужасом вглядываясь в мое лицо. Словно Ноя перед собой увидел, честное слово.
- Это ты? – спросил он, словно не веря.
- Это я. Комуи сказал, где тебя можно найти, - я наклонился, подобрал с мостовой нож и отдал все еще ошеломленному Лави.
- Зачем ты здесь?
- Надо поговорить. Где-нибудь в более удобном месте.
Он повернулся, молча мотнув рукой, приглашая следовать за ним. К слову, до его квартиры оставалось всего-то две-три минуты. Мы вошли в светлую просторную гостиную. Много белого, стоящие на подоконнике цветы, удобные кресла… Этот человек любил уют.
- Ты голоден? – спросил он. Теперь он не казался мне удивленным. Он успокоился и просто сосредоточенно дожидался цели моего визита.
- Да, немного.
- Тогда я приготовлю что-нибудь…
Он был подозрителен и скуп на движения. Короткие шаги, быстрые руки… Надеюсь, что не из-за меня он стал таким. А я все молчал, наблюдая за ним. Яичница во всю весело скворчала на сковородке, а я и рта не мог открыть. Да это просто наваждение какое-то.
Должно быть, нервничая, он чуть поправил ворот рубашки, и я неожиданно придумал план действий. Если я не могу сказать, то, возможно, смогу показать…
Я скинул плащ на пол и шагнул к нему. Спина рыжего чуть напряглась. Я видел это, я чувствовал, как вокруг от напряжения сгустился воздух, и стало как-то трудно дышать. Мои руки прошлись по его шее, позволяя губам добраться до сладкой кожи. Что-то разбилось. Он глухо застонал, пытаясь отодвинуться от меня. Но куда там, впереди только плита. Я потянулся и завинтил газовый рожок. Не дай Бог тут еще утечка произошла бы, пока я пытался добраться до того, что уже давно должно было принадлежать мне.
- Что ты… что ты делаешь?
- Заткнись!
Я поспешно расстегивал пуговицы на его жилете, а потом добрался и до рубашки. Еще никогда и никого я не хотел так сильно… слиться с ним в одно целое… завладеть им, подчинить, завоевать… Он был моим во множестве смыслов этого слова. И я чувствовал себя так, словно попал на небеса. Я впивался в его губы, шаря ладонями по телу, поглаживая ноги. И лишь мысль о том, что можно получить большее, хоть немного, но отрезвляла меня.
- Где тут кровать? – я с трудом оторвался от его губ и заглянул в совершенно шальные и пьяные глаза Лави.
- Там… за дверью,- он неопределенно мотнул головой куда-то в сторону. Потянув его за собой, я слепо нашарил ручку двери и повернул ее. Постель оказалась на удивление мягкой… и выматывающей.

Утро встретило меня приятной усталостью. Я потянулся, наслаждаясь ощущениями тела. Определенно, ночью кто-то не терял времени даром. Надо бы еще поспать… И тут я почувствовал запах сигарет. Бог мой, не говорите мне, что рыжий тут курить начал.
Я приподнял голову, встречаясь с ним глазами. Он сидел на стуле в двух шагах от кровати. Полностью одетый, с сигаретой в зубах. И смотрел на меня так изучающее, что я поневоле заинтересовался, не вырос ли у меня хвост на причинном месте.
- Ты куда-то собираешься? – спросил я, откидываясь на спину.
- Нет, уже пришел. Брал отгул на работе, - ответил тот спокойно.
- А… Это хорошая новость.
Хотелось спать, и я готов был отдаться этому желанию. Глаза закрывались.
- Что тебе от меня нужно?
Я чуть повозился, переворачиваясь на живот. Вот неугомонное создание…
- А разве так непонятно, глупый кролик?
- Послушай. Я тебе не собачонка, которая будет тявкать по приказу. Я не хочу больше слышать о тебе и вообще…
- Лави, - устало вздохнул я.
- Что?
- Раздевайся и забирайся в постель.
Я замолчал, ожидая от него какой-то ответной фразы. Но лишь услышал, как зашуршала одежда. Через минуту он был уже рядом со мной. Я приоткрыл глаза. Он выглядел уставшим и каким-то совсем потухшим изнутри.
– Ты так изменился… Даже не узнать.
- Ты выкинул меня как надоевшего щенка. По-твоему, я не должен был измениться? – он нахмурил брови.
- Я больше никогда так не поступлю с тобой. Обещаю.
Вылизывать его рот стало для меня неожиданно приятным и сладостным занятием.
- Ты знаешь, у меня есть дом на юге Польши. Он уютный и там всегда тихо, - я потерся о него всем телом, слизывая с губ рыжего судорожный вздох.
- Вот так просто? – он тщетно попытался отстраниться. - А почему тебя не привлекают большие города? Берлин довольно мил, тебе не кажется?
- Он большой, шумный, да и язык здесь слишком уж грубый. Я предлагаю компромисс.
- Просто ткнуть пальцем в место на карте? – он широко улыбнулся. - Мне нравится эта идея. Предложение было заманчивым, но я решил подумать о нем позже. В этой квартире было все: уютная постель, полный шкаф продуктов и личное рыжее чудо, улыбкой которого можно было насладиться. Как оказалось, это было все, что мне нужно в этой жизни.