Название: Пятое измерение.
Автор:  Винер-сан
Бета:  Мэй_Чен
Рейтинг: R
Пейринг: Тики/Канда, Тики/Алекс
Размер: макси.
Жанр: романс, мистика, драма, ангст, реинкарнация.
Отказ: Все правда на фэндом и персонажей принадлежат автору манги. Оно не наше, но мы бы не отказались. Нам принадлежит лишь Алекс Хэмпстон, любимый и родной)
Аннотация: Говорят, любовь способна преодолеть смерть. Но как долго готов ждать человек, чтобы получить то, что заслужил по праву и то, чего так сильно жаждет его сердце?
Комментарии автора: данный фик есть еще больший ориджинал, чем все предыдущие фики ТиКандовского пейринга.
Статус: в процессе (остался эпилог)
Автор питается комментариями. Чем больше будет комментов, тем быстрее вы получите продолжение. Конечно, вы его и так получите, но я очень ленив и выкладываюсь только по запросам)

Глава 9. «Последняя воля Удовольствия Ноя".

читать дальшеРазмах мероприятия впечатлял. Отчего-то я думал, что аукцион - это когда в маленькой комнатке собираются несколько человек и начинают торговаться. Оказалось, что все в разы обширнее.
- Ты же у нас звезда, - Алекс был доволен моей реакцией. - Разумеется, тут выставлены не только твои работы. Мне удалось собрать неплохую коллекцию для сегодняшнего вечера, но ты, Тики, и есть событие дня.
- Мне это по-прежнему не нравится. Я ведь не получаю никакой особой выгоды, верно? Деньги уходят черт те куда...
- Выгода не только в деньгах измеряется. Любому человеку понравиться благородный художник.
- Мне кажется, или ты меня осуждаешь?
- Если бы все вокруг действительно строилось на деньгах, то я бы не был твоим любовником, я был бы твоей шлюхой. Помниться, ты когда-то меня в чем-то подобном и подозревал.
- Ты же знаешь, я…, - его укоризненный взгляд заставил меня замолчать.
- Был не прав, - закончил он. - Да, я знаю. Можешь не продолжать. Кстати, я тебе не говорил? Сегодня вечером здесь будет твой брат.
- Что? Что здесь делать Шерилу?
- Его секретарь позвонил мне утром. Думаю, его не аукцион интересует, он хочет взглянуть на меня.
Возможное появление брата немного вышибло меня из колеи. Шерил не должен был знать, что я встречаюсь с Алексом, и его интерес несколько пугал. Я собирался познакомить их позже, после истории с Кандой, когда страсти улягутся. Шерил начнет старательно поить нас чаем, и Хэмпстон станет вести с ним умные беседы. Тьфу, меня подташнивало только от одной мысли об этом.
Поздоровавшись со Стивеном, я устроился в дальнем уголке зала, за столиком, и потянулся за блокнотом. До начала вечера оставался целый час, мне нужно было занять себя чем-нибудь.
Разумеется, я наблюдал за Алексом. Вид у него был сосредоточенный и важный. И мне нравилось смотреть, как он прохаживается по помещению, отдавая распоряжения.
- Ненавижу чертовы речи! – он был заметно возбужден, когда минут через тридцать подошел ко мне. - Это ведь совершенно не мое. Я не умею выступать перед кучей народа.
- Если хочешь, я могу сказать что-нибудь! – воодушевленно заявил я.
- Я-то думал, ты будешь отсиживаться в уголке и свалишь в неизвестном направлении в самом начале вечера.
- Я и свалю, но так хочется сделать тебе приятное! Или ты против?
- Если бы! Тебе нужны мои заготовки? – он протянул мне пару смятых листочков. Я так и видел, как он нервно комкает их, когда говорился к вечеру.
- Не нужно. Я сам все придумаю.
- Но ты даже не знаешь, для кого мы собираем деньги!
- Да какая разница? Настоящий художник умеет импровизировать!
Алекс рассмеялся. И пусть в его голосе слышалась некая нервозность, я знал, что он волнуется из-за вечера, а не из-за недавно обитавшего в его теле призрака. Да, на сцене я наверняка буду трястись как осиновый лист. Главное ведь, чтобы он не узнал об этом, а то мой образ супергероя полетит под откос.
- Я не хочу, чтобы ты касался меня на людях, - слегка недовольно сказал он, когда я решил взять его за руку.
- Тебе нужно персональное разрешение кого-то из окружающих?
- Люди моей профессии часто зависят от мнения других. То, что мы делаем – это одно, оно не может выноситься за пределы спальни.
- Ты слишком много думаешь.
- А ты слишком много себе позволяешь.
- Какой умник!
- Хамло невоспитанное!
- У тебя пучок комплексов налицо.
- Что? Да ты!..
- Я прошу прощения, - рядом вдруг возник Стивен, - Сейчас позвонил мистер Роджерс из чикагской торговой корпорации. Он хочет посетить вечер.
- Не забывай, что еще несколько незапланированных человек нужно разместить.
- Да, мистер Хэмпстон. Я все проверил.
- Тогда вопрос решен.
- Сти-ивен! – я состроил унылое лицо. - Я – несчастный человек!
- Сэр? – вежливо спросил Дэнт.
- Я влюблен, дорогой Стивен. А моя прекрасная зазноба боится показывать свои чувства на публике.
- Прекрати немедленно! – рассерженно зашипел Хэмпстон.
- Ужасно стеснительная особа, дорогой Стивен. Там нельзя, тут нельзя, с этого бока не прижимайся, одеяло с меня не стаскивай! Ужас просто!
- Тики! – Алекс добавил в голос чуточку льда.
- И что мне с этим делать?
- Компромисс, сэр? – поинтересовался Дэнт. И, кажется, он догадался. Чуть перевел взгляд в сторону своего «мистера Хэмпстона», он покраснел до корней волос. – Какие могут быть компромиссы? Он никого, кроме себя, слышать не желает! – я бесцеремонно ткнул пальцем в своего вредного любовника. Он открыл рот, закрыл его и пораженно уставился на меня.
- Это черт те что такое! – обиженно заявил он, вскочив на ноги, и поспешил уйти. Я пожал плечами и отхлебнул уже успевшего остыть кофе. Мне не нравилось его настроение. И с какой радости я не имел права к нему прикасаться?!
- Он сильно нервничает сегодня, - вдруг заметил Стивен.
- Видимо, из-за аукциона. Он ведь фанат своей работы.
- Не думаю, что дела в сегодняшнем вечере. Он всегда умел держать себя в руках. Вы читали список гостей?
- Мой брат? – я удивился. - Да быть того не может! Я, конечно, знаю, что Шерил – страшный человек, но не настолько же!
- Ваш брат? О, я так не думаю. Марта Жукутовская. Она была девушкой мистера Алекса когда-то давно. А он не относиться к тем, кто быстро забывает людей.
Теперь пришла моя очередь удивляться. Я уставился на Стивена в немом изумлении. Я знал ее, эту девицу! Когда-то в университете я даже пытался встречаться с ней! Впрочем, хватило меня на несколько первых свиданий. Это было странное чувство. Словно в меня вцепились клешнями и никуда не желают отпускать. Наутро после очередного свидания я чувствовал себя отвратительно, словно меня всего с головы до ног вымазали в грязи. Теперь-то я понимал, с кем связался Алекс и как сильно ему досталось.
- Как его угораздило-то?
- Молодость. Неопытность. – Стивен пожал плечами. Я искренне надеялся, что у меня на лице не отобразилось то отвращение, которое я сейчас испытывал.

Конечно, он был напряжен. Интересно, Алекс скучал по ней? Наверное, скучал. Иначе бы так не нервничал. Я разглядывал его и снова пытался понять, сколько подводных камней в нем еще сокрыто. Взять хотя бы его отца. Неужели дело ограничилось лишь одним удушением? Наверняка и до этого были попытки сделать своему ребенку больно.
- Итак, Марта Жукутовская! – решительно сказал я. Мне хотелось знать все, пусть даже ему от этого будет больно. Во взгляде обернувшегося ко мне Хэмпстона скользнула растерянность.
- Профессор рассказал мне, что ты помог своей подружке стать знаменитой. Я успел перебрать в уме всех известных миру художниц, но ее имя мне ни разу в голову не приходило. Не мог же ты быть настолько глуп.
- Мои отношения с Мартой тебя не касаются! – рассерженно заявил Алекс. Ему не нравилось то, что я задел эту тему и то, что я продолжаю копать.
- Неужели? Может быть, это не ты сходишь с ума от одной только мысли, что она будет здесь уже через полчаса?
- Или может, твое богатое воображение нарисовало тебе это?
- То есть, ты утверждаешь, что я – сумасшедший, придумывающий себе различного рода глупости, а ты при этом даже о таком и не думал?
- Что-то вроде того.
- А не выпороть ли тебя за такое? – поинтересовался я. Его глаза блеснули, когда я осторожно прихватил его за горло, почувствовал пальцами вену и чуть надавил. Он прикрыл глаза и глубоко задышал. Я знал его маленькую тайну – Алекс обожал такие игрушки. Я мог завести его словом, жестом, взглядом.
В меня вцепились, терлись об меня всем телом, жадно целовали. И все это совершенно добровольно и в публичном месте! Какая, однако, неожиданность!
Где-то на краю сознания в голову пришла мысль о том, что мероприятие придется вести кому-то другому, ведь если Алекс заведется, то это надолго.
Вот что хорошо в дурацких кабинетах - так это наличие широких, тяжелых столов, на которых так приятно заниматься любовью. Стоит только чуточку подсадить, и вот он задницей ерзает по лакированной поверхности. Я могу беспрепятственно мять его бедра ладонями, наверняка оставляя синяки, а его ноги крепко обнимают меня за талию. Вот так все и должно быть. Сочно.
- Тебя это заводит, да? – шепчу я. - То, что сюда в любую секунду может кто-то зайти, а ты в таком компрометирующем положении, а я у тебя между ног?
- Я еще не раздет, хотя сделать это так тянет…, - его глаза горят, а рот улыбается. Он словно дьяволенок, мелкая распутная зараза.
Он возбужден, а нам сегодня еще на людях появляться, хотя я бы его с удовольствием зажал где-нибудь и не выпустил до утра. Но Алекс ни за что не пропустит этот вечер, так что помочь ему нужно как можно скорее.
Я стаскиваю с него брюки и заставляю лечь на стол. Ноги его широко разведены, и я вижу его всего. Он нравится мне таким до безумия – развратным, послушным, податливым. Он не издает ни звука, когда я вылизываю его, видимо, зажимает рот рукой. В любом другом месте я бы заставил его орать подо мной, заставил бы просить, но сегодня нельзя. Я же не хочу, чтобы на его стоны сюда все сбежались?
Он кончает, глухо вскрикнув, и выгибается в спине. Я слизываю с губ белые капли и поднимаюсь на ноги. Он тяжело дышит, словно пробежал длинную дистанцию, одежда в беспорядке, хотя, на первый взгляд, вроде бы, не помята. Алекс улыбается словно кот, до пуза нажравшийся сметаны.
- Мне нравится трахаться в общественных местах, - говорю я. Он смеется и мне кажется, что он любит меня так же сильно, как люблю его я. Я застегиваю пуговицы на его рубашки, поправляю съехавший на бок галстук и чувствую себя совершенно счастливым.
- Дома ты отдашь мне должок за сегодня, - говорю я.
- Минет? – он, словно, в удивлении приподнял бровь.
- О, нет, радость моя! Долг с процентами!
Он рассмеялся и полез целоваться.
И в этот момент в дверь постучался соскучившийся по нам Стивен. И я не был уверен в то, что он просто удачно выбрал время. Возможно, он просто стоял под дверью, ожидая, когда мы закончим.

Я увидел Шерила, едва мы переступили порог зала. Мой брат всегда был обаятелен и собирал рядом с собой толпы поклонников. Так что если я хотел найти его, то сразу обращал внимание на место, где было побольше народу.
- Господа, мой дорогой брат! – Шерил крепко обнял меня. И я не мог толком разобраться, то ли он действительно был рад меня видеть, то ли умело играл на публику.
- Я прошу прощения, мне придется покинуть вас. Я хочу сказать брату пару слов, - он кивнул своей свите, и мы отошли подальше, в тихий уголок.
- С каких это пор ты стал интересоваться искусством? – спросил я его. - Признаться честно, я был жутко удивлен, когда узнал, что ты в списке гостей.
- Создавшаяся вокруг этого вечера шумиха заставила меня задуматься. Я хочу посмотреть на то, как мой брат будет блистать.
- Этого своего рода эксперимент, не более.
- Все равно. Я никогда не понимал, что люди находят в твоих работах. Мне кажется, это чудесное время для осознания.
Руки у него были теплыми, когда он касался моей шеи. Это был старый братский жест, как бы подчеркивающий связь между нами, хотя на самом-то деле никакой особенной связи не было.
- Кроме того, - небрежно бросил Шерил, - я хочу узнать, что за прелести мистера Хэмпстона заставили тебя пойти против своих правил и связаться с благотворительностью.
- О-ххо-хо! Признайся, брат, откуда ты знаешь о… происходящем? Я и не думал, что ты не подозреваешь, но, знаешь, так откровенно говорить мне об этом…
- Все очень просто. Твой помощник дружит с моим секретарем.
- Ага! Так Эрик сливает тебе информацию? Уволю к чертовой матери!
- Не будь к нему так строг. Он ведь заботиться о тебе… А, вот и твой мальчишка. Познакомь нас, Тики.
Я обернулся. Алекс не торопясь шел к нам. Вид у него был не довольный, сосредоточенный. Я ему столько всего нашептал про Шерила, что Хэмпстон наверняка ожидает подвоха.
- Давно хотел познакомиться с вами, молодой человек. Наслышан о вас много… интересного.
Шерил коротко пожал Алексу руку. И оглядел того с головы до ног. Я видел, как у Алекса покраснели кончики ушей. Я сомневаюсь, что до этого дня хоть кто-то одаривал его настолько пристальным вниманием. Рука Шерила соскользнула по его щеке. Брат приподнял подбородок Алекса пальцем и тщательно осмотрел его.
- Красивые люди эгоистичны, - негромко заметил он. - Слишком зациклены на себе, на внимании и удовольствии.
- Верно, я обожаю, когда мне доставляют удовольствие, - ответил Алекс. Они понимающе улыбнулись друг другу. Черт, спелись. Определенно спелись.
- Любишь его? – спросил Шерил.
- Нет. – Алекс покачал головой.
- Но без него не можешь?
- О, да.
- Смотри, береги Тики. Братец как ребенок. И шага не может вступить, чтобы не споткнуться.
- Уж я-то знаю!
- Эй! – возмутился я. – Про меня никто не забыл?!
Шерил опустил руку, и они оба повернулись ко мне.
- Это должен был быть конфиденциальный разговор. Сделай вид, что ты этого не слышал, братец.
- Еще чего! Секретничать будете без меня!
Алекс улыбнулся. И я позволил себе приобнять его за талию, за что и получил каблуком по ноге. Шерил захихикал. Представление ему нравилось.
- К словцу, я почти уверен в том, что мы ранее встречались, - негромко обронил Шерил.
- Нет, я так не думаю, сэр. Я бы заметил. Вы слишком яркая личность, вас сложно забыть.
- Ваше лицо определенно кажется мне знакомым. Я все же постараюсь вспомнить, где я мог вас видеть.
Правда, наверное, бы его удивила. Честно слово, я бы хотел увидеть его лицо, когда он ознакомиться с историей семьи Ноя и увидит фотографии. Удовольствие и Желание, стоящие друг рядом с другом, о да. Эти штучки с реинкарнацией уже перестали меня удивлять.
- Если он хотя бы в половину так же хорош в постели, как красив, то я тебе завидую, братец.
- Ше-ерил! – я почувствовал, что краснею. - Ты никогда даже не пытался говорить со мной на такие темы.
- Я знаю, что ты любил в своих девчонках. Теперь я действительно понимаю. Александр Хэмпстон – удивительное создание.
Я улыбнулся, довольный результатом. Мне было важно, чтобы они поняли друг друга. И легкость, с которой Алекс понравился Шерилу, меня поражала.
Тем временем с лестницы, ведущей в зал, спускалась Марта Жукутовская. Шикарная женщина! Ее белое платье было отделано черными перьями. И смотрелась она в нем превосходно.
- Ты извини, я отойду, - сказал я брату.
- Конечно-конечно! – снисходительно отозвался Шерил. Кажется, он был уже где-то на своей волне.
Она ждала, когда я подойду. Марта видела решимость на моем лице и не сходила с места, пока я не оказался рядом.
- Здравствуй, - говорю я.
Она поцеловала меня в щеку. Перья, щекоча, скользнули по моей шее.
- Ты изменился, - говорит она так, словно помнит, каким я был в университете.
- Ты тоже, - отвечаю я. В чем-то я прав. Из просто красивой девчонки она превратилась, чуть ли не в богиню. Наверное, проделала невероятную работу над собой. Некоторые женщины это любят.
- Неужели и ты пришла, чтобы купить мои работы?
- Разумеется, они произвели на меня сильное впечатление.
- Да, брось! Это же кошмарный сон, ужасный сгусток негатива.
- Видимо, это то, что мне сейчас нужно. Видишь ли, этот «сгусток» полностью отвечает всем моим требованиям. Так о чем ты хотел поговорить?
- Вот не знаю… - я пожал плечами. - Когда я шел к тебе, в голове у меня были мысли, но теперь они просто выветрились.
- Растерялся перед красивой женщиной? - спросила она играючи. Впрочем, ее эмоции казались мне фальшивыми, а улыбка неестественной.
- У тебя был роман с одним человеком, теперь мы… встречаемся. Я дорожу им. Возможно, это глупо, но я подумал о том, что променять Марту Жукотовскую, редкую женщину, на мужика с волосатыми ногами – это как-то глупо.
- Алекс, - тихо заметила она, - слишком умен для того, чтобы отказаться от тебя в мою пользу.
- Я не сказал, о ком идет речь. Откуда ты узнала?
- Пойдем, сядем куда-нибудь. Я устала.
Она отвела меня к столику у стены, он стоял совсем рядом с тем, за которым я приютился перед самим началом мероприятия. Заботливый официант принес нам напитки, но ни я, ни Марта к ним не прикоснулись.
- Я была у него три дня назад, - пояснила художница, - я написала ему письмо, и он сразу же ответил согласием. Я была убеждена, что смогу убедить его вернуться ко мне.
- Но ты же сама…
- Сама, да! – яростно заметила она, вдруг схватив меня за руку. - Сама разорвала эти отношения, сама выставила его за дверь. Я была убеждена, что его забота раздражительна, и что, избавившись от него, я обрету счастье и покой. Проходили месяцы, я встречала множество мужчин, но это все было не то. Они были испорчены как один, в них не хватало множество черт Алекса, которые я так активно призирала. И чем больше я думала над ситуацией, тем больше поражалась сама себе. Алекс был тем самым потрясающим мужчиной, который был мне так нужен.
- И что он сказал тебе? – нетерпеливо спросил я. Её ответ был чертовски важен для меня. Марта смотрела на меня понимающе, она прощала мою нетерпеливость.
- Он отказал мне, - просто ответила она.
Я моргнул. Честно говоря, я ожидал чего угодно. И отчего-то такой ответ поставил меня в тупик.
- Ты ведь знаешь, как он умеет раскладывать мысли по полочкам? Или как умеет говорить холодно, твердо и совершенно логично? Надолго его не хватило, я с изумлением смотрела на то, как он рассказывает о тебе с такой нежностью, с таким жаром. Ведь только я знала, как он умеет любить, и только я могла понять его по-настоящему. В ходе разговора мелькнуло твое имя, и я догадалась, о ком идет речь. Разумеется, я удивилась. Ты ведь никогда не интересовался мужчинами. Но ведь Алекс - не простой парень. Он ведь Алекс, перед ним устоять невозможно. Этим все и закончилось. Я ушла, гордо вскинув голову. Но почти уверена, Тики, что он наверняка знал, каких усилий мне это стоило.
Я видел перед собой сломленную, уставшую от жизни женщину. Мне было так жалко ее, еще никогда я не чувствовал настолько пожирающей тоски. А ведь она жила с этим постоянно.
- Что он сказал тебе обо мне? – спросил я в волнении. Я хотел знать все.
- Не думаю, что я имею право рассказывать. Если будешь знать обо всем, то разгадывать уже будет нечего. Ты помрешь от скуки. К тому же, он смотрит на нас. И, наверное, злиться.
Она показала рукой в сторону сцены. Алекс воровато выглядывал из-за тяжелой портьеры. Если бы не тяжелый взгляд, которым он меня наградил, его видок показался бы мне комичным.
- Иди, - сказала Марта. - Я все равно больше тебе ничего не расскажу. А он ждет. Нехорошо.
Он действительно ждал. И был ужасно нетерпелив, когда схватил меня за ворот пиджака. Но я раскусил его – Алекс волновался ничуть не меньше моего. Это был так видно по лихорадочно горящим глазам и покрасневшим щекам!
- Что ты там делал? – спросил он хрипло. Я потянулся вперед, вдавливая его в стену. Пробежался губами по острой скуле.
- Когда это все закончится, я сгребу тебя в охапку и отвезу куда-нибудь далеко, где люди не говорят по-английски. Мы устроим себе отпуск. Будем валяться на солнце, есть что-нибудь местное и заниматься любовью. Не я и твое тело, а ты и я. Надеюсь, я понятно выражаюсь?
Он улыбнулся мне так тепло и солнечно, как может только он, пусть и чудовищно редко. Когда в мыслях нет не единой мерзости, что способна испортить настроение.
- Сейчас нужно открыть мероприятие, - сказал он.
- Тогда я пойду и сделаю это!
- Тебе точно не нужны заготовки?
- Я справлюсь сам!
Моя уверенность сменилась ужасом и дрожью в коленях. Я ненавидел, когда все пялятся на меня! Я нервно сглотнул и покосился на Алекса. Я обязан был выглядеть перед ним рыцарем в сверкающих доспехах.
- Добрый вечер! – сказал я со сцены, - Меня зовут Тики Микк. С кем-то из вас я знаком лично, кто-то из вас является моим постоянным покупателем, а с кем-то мы еще ни разу не пересекались. Но всех вас я приветствую сегодня здесь, в этом зале. Обычно я не говорю речей и не выступаю публично, но сегодня мне приспичило.
В зале кто-то захихикал. Глазами я поискал Марту. Он выглядела отрешенной и скучающей.
- Мир меняется, и мы меняемся вместе с ним. Еще вчера я был банальным эгоистом, бабником и крайне жадным человеком. Сегодня я влюблен и счастлив. Мне хочется верить, что «Надежда» принесет немного счастья своему покупателю, ведь я создавал ее будучи влюбленным.
Я раскланялся и получил свою порцию аплодисментов. Все же это невероятное наслаждение – уходить со сцены, сделав дело.
- Я был крут? – спросил я у поджидающего меня Алекса.
- Безусловно! – он вдруг привстал на цыпочки и легонько поцеловал меня в губы. Я облизнулся.
- Теперь можешь валить домой, как хотел. Только про ужин не забудь.
Он важно кивнул сам себе и потопал к сцене. А я улыбался. Ведь этот поцелуй видела масса людей.

Впервые я пожарил яичницу в пять лет. Мама попросила меня сварить яиц для какого-то там фирменного салата, а я решил выпендриться. Всю сковородку пришлось отправлять в мусорное ведро, а перед мамой сердечно извиняться. Впрочем, меня простили. Я ведь старался, и не имеет значения, увенчались ли мои старания успехом. Прошло двадцать лет, и я готовлю яичницу почти идеально. Сжигаю только один раз из пяти.
К тому времени, как вернулся Алекс, я доделал свое фирменное блюдо, засунул вино в холодильник и намыл любимых Алексом фруктов. Ну и пусть, что все так просто. Я ведь старался, верно?
Он вошел тихо, я даже его не заметил.
- Ты откуда взялся? – я вздрогнул, когда он вдруг появился рядом со мной.
- Только что пришел, - ответил он.
- А позвонить никак?
- У меня же ключи есть.
- Или двигаться чуть погромче!
- Ну, извини уж…
Он был чем-то расстроен. И пусть я сразу этого не заметил, но сам факт просто бросался в глаза. Он молча залез ко мне в карман, достал сигареты и закурил. Я взирал на него немом удивлении.
- Твое мероприятие провалилось? – спросил я, когда сигарета истлела почти до конца.
- Нет. Все прошло прекрасно. Гораздо лучше, чем я ожидал.
- Тогда что случилось?
- Она купила их, - он выпустил в потолок струйку дыма.
- Кто?
- Марта купила «Надежду» и ее спутников.
- Ну и… что с того-то?
- Она выложила кучу денег за вещь совершенно кошмарную. «Надежда» есть сосредоточение депресняка и неизбежности. Когда я смотрю на нее, меня наполняет такая тоска… А она купила это.
- Ее выбор, а не твой. Чего переживать?
- Верно, но я не могу не думать об этом. Просто не могу. Я все пытаюсь понять, все ли я сделал правильно.
- Извини, конечно, но это она бросила тебя. И она виновата своем состоянии, каким бы оно ни было.
- Ты прав, но я мог бы попытаться что-то сделать…
- Попытаться?! – взвыл я. Он заметил, что я разозлился. Меня просто выворачивало наизнанку. Подумать только - он как был идиотом, так и остался. Стоило этой женщине развести сопли, как он решается бежать вперед, на ходу превращаясь в супермена.
- Она тебя не заслуживает, и, признаться, не заслуживала никогда. Хватит переливать из пустого в порожное.
- И тебе ее не жалко? Тебе не жалко одинокого, безнадежно влюбленного человека без единого просвета в жизни?
- Нет. Не жалко. – Ответил я. Он прикрыл глаза и опустил голову. Но странное дело – он не поднял ее ни через пять секунд, ни через десять. Это все меньше походило на скорбный жест или что-то в этом роде. Это напоминало обморок.
Я стремительно вытащил из кармана телефон и быстро написал профессору смс. Это случилось вновь, и я решил, что с ситуацией нужно разобраться сейчас, а не откладывать ее на потом.
Тело Алекса встрепенулось. Канда открыл глаза. Я узнал его по совершенно иному, нежели у Алекса, взгляду.
- Где-то тут пахло едой, - заинтересованно произнес он. И потянулся на стоящему на столе блюду. Не то чтобы меня это сильно покоробило. Кажется, теперь его присутствие я воспринимал совершенно нормально.
- Я уже говорил тебе? Когда ты не ел сотню лет, то даже от простейших блюд получаешь неземное удовольствие.
- Это Тики тебя научил? – с любопытством спросил я.
- Он был позитивен, старался видеть в вещах плюсы, а не минусы. Алекс, кстати, этого не умеет. Я имею в виду то, что он не способен нажираться до пуза.
Я хмыкнул. Его логика мне нравилась.
- Ты его обидел. Тебе не стыдно?
- Я не сказал ничего, что могло бы его обидеть.
- То есть, ты думаешь, что чувства к человеку заслуживают презрения? Мне, наверное, показалось…
Канда действительно ел много. Я и удивиться не успел, пока он уплел почти все, что было на столе и запил все это несколькими бокалами красного вина.
- В Ордене я всегда ел немного, - сказал он, заметив мои удивленные взгляды. - Предпочитал уходить как можно быстрее. Люди меня не любили, шептались за спиной. Так что публичных мест я старался избегать.
- А друзья у тебя были?
- Я любил проводить время с Лави. Мы набирали в библиотеку побольше съестного, обкладывались книгами и трепались обо всем на свете. Это были хорошие времена, не то, что сейчас.
- Я вызвал его сюда. Наверняка он уже едет, - виновато проронил я.
- Этого следовало ожидать, - Канда кивнул. - Понимаешь ли… Я бы не сказал об этом и под пытками, но сейчас другое время и мы стали другими… Лави - человек особенный. Он умен и довольно благороден, но не действует сердцем, как остальные экзорцисты. Аллена я, к примеру, считал несколько глуповатым. Его дурацкие идеалы вечно раздражали меня. А Лави – другое дело. Он всегда совершал правильные вещи, вне зависимости от того, как это выглядело со стороны.
Я зачарованно смотрел на то, как он пальцами поглаживает тонкую ножку бокала. Это была так красиво, черт возьми.
- Ваш конфликт… Ты разочарован?
- Возможно…, - тихо вздохнул он. - Ну, где он там? Честно слово, я уже заждался!
- И что ты собираешься делать, когда он приедет?
- Сражаться. Неважно, мыслю я правильно или нет. Но без боя я сдаваться не собираюсь.
Профессор явился через пару минут. Канда к тому моменту успел перебраться в гостиную и с аппетитом вгрызался в предложенное мною яблоко.
- Обжорство – грех! – нравоучительно произнес Томпсон. Раздеваться он не стал, просто скинул на пороге ботинки.
- Кто бы говорил! – фыркнул Канда, - Пожрать ты всегда любил!
«Поговорили!» - подумал я.
- Итак, - улыбнулся покойный экзорцист, - в прошлый раз мы остановились на то, что ты упомянул какое-то оружие против меня. Продемонстрировано оно, правда, не было.
- Меньше всего мне хотелось бы ссоры между нами, - негромко отозвался профессор.
Канда нахмурился и упустил глаза. Что он там говорил про правильность происходящего и его нежелание сдаваться? Значит ли это, что экзорцист признал себя неправым, а свой поступок глупым и бесчеловечным? Он пытается прожить еще немного, продержаться чуть дольше. А его бой со смертью просто оказался сражением с лучшим другом.
- Я тут подумал о том, что Джейми было бы грустно все это наблюдать, - негромко заметил Томпсон.
- Ради Бога, не впутывай во все это Джейми! Он-то тут совершенно не при чем!
- Он думал, что ты – герой, воин Света, спаситель человечества. Наверное, он был бы страшно разочарован, узнав о том, на что ты пошел.
- Кто такой Джейми? – с любопытством спросил я.
- Ребенок, рано лишившийся отца, - ответил профессор.
- Мой сын, - неловко дрогнувший голос Канды заставил меня задуматься. Что там Алекс говорил про детей Канды? Сколько их было – двое или трое? Я ничего про них не знал.
- Дело не в том, любил ли Джейми Алекса, знали ли они друг друга, дарили ли они подарки в Рождество. Ты предаешь любимого ребенка, его кровь и плоть. Джейми был бы разочарован.
Канда побледнел лишь на самую чуточку, но этого было достаточно, чтобы понять, насколько он задет.
- Тики ведь хотел, чтобы после его смерти ты вернулся к семье, - вдруг заметил профессор.
- Что? – пораженно воскликнул Канда. – Откуда тебе знать об этом?
- Он сам мне сказал.
- Вы не общались!
- Мы переписывались.
- Тики писем не получал!
- Ты ведь не находился в доме круглые сутки и не мог постоянно приглядывать за ним. У Тики Микка был почтовый ящик, и он получал письма. Так что, дорогой друг, я знаю все о его тяжелой болезни и о ваших непростых отношениях.
Канда был бледен, его тонкие пальцы судорожно сжимали подлокотник кресла. Чтобы там ни происходило с Удовольствием, он помнил об этом, и ему до сих пор было больно.
- Ты думаешь, я поверю во всю эту галиматью?! – возмущенно сказал он. - Я знаю, на войне Тики входил в пыточную команду. Я видел, в каком состоянии ты вернулся от Ноев. Черта с два мы могли бы после такого переписываться!
- К сожалению, для тебя у меня есть доказательства моих слов, - заметил профессор.
- Чтобы ты не прятал за пазухой, оно не может быть настоящим!
- Твои доводы легко опровергнуть. Посмотрим, узнает ли Тики этого почерк.
Он достал из внутреннего кармана пиджака конверт. Бумага показалась мне очень старой. Она чудом не рассыпалась в его руках.
- «Книжнику», - было написано на конверте, и я с удивлением узнал свой почерк. Удовольствие, видимо, спешил, выводя надпись, но то, что буквы писал я, сомнения не вызывало.
Посмотрев профессору в глаза, я кивнул. Что-либо отрицать я был не в силах.
- Почерк можно и подделать, - угрожающе произнес Канда.- Как и состарить бумагу. В это время все возможно.
- Верно, - легко согласился профессор, - Но мысли и чувства подделать нельзя. Я хочу, чтобы Тики прочитал нам это письмо, а после этого мы вместе решим, писал его Удовольствие или нет.
- Я… я не хочу это читать, - неожиданно для себя самого заявил я. Конверт на коленях профессора казался мне ядовитой змеей. Я боялся Ноя, я не желал видеть в ком-то свое отражение.
- Я прошу тебя. Это важно. - Томпсон сжал ладонью мою руку, - Нужно, чтобы именно ты прочитал это письмо. Ты ведь хотел их понять? Чувства этих двоих были всегда так важны для тебя. В этом письме есть все ответы. Просто прочти его.
Я осторожно взял в руки конверт. Казалось, что одно неловкое движение способно превратить его в пыль. Я перевел взгляд на сидящего напротив Канду. Он был насторожен, но враждебным не выглядел. И я посчитал это за разрешение.
- «Дорогой господин Книжник, - осторожно начал я, - я пишу это письмо в надежде на то, что вы как мне кажется, действительно следите за этим домом. Я хотел бы верить в то, что это письмо окажется в зоне вашей видимости и обойдет все те препятствия, о которых я расскажу ниже. Я прошу извинить меня за почерк. Я очень спешу. Надеюсь лишь о том, что смысл не ускользнет от вас».
Я взглянул на Лави, и он ответил мне решительным кивком. Мне было до сих пор не по себе, что я лезу в жизнь незнакомого мне человека, пусть он и умер лет сто назад.
- «Это письмо будет длинным и нудным, но я прошу вас разобраться в мельчайших деталях и сделать то, что я ожидаю от вас. Я бы с удовольствием выразился иначе, но сейчас не до уверток, важно каждое слово.
Разумеется, вы знаете о наших с Кандой отношениях. Он как-то упомянул о том, что вам обо всем известно, и я, безусловно, признателен, что вы сохранили нашу тайну. Наверное, в вашей голове промелькнуло множество идей касательно того, зачем мне нужен Канда, и не думаю, что хоть какая-то из них вызвала ваше одобрение. Да, я хотел использовать его в интересах Семьи. Я готов признаться в этом открыто. Но к тому времени, как пробил час, я не мог так поступить с ним. Я привязался к Канде и полюбил его так сильно, как может любить Ной.
Возможно, вы отнесетесь к моему заявлению с сарказмом. Да я и сам не в полной мере верю в свои слова. Но в ночь падения Семьи Канда был у меня в доме и предупредил о готовящейся атаке. Я мог спасти Ноев, но, поразмыслив, выбрал Канду, его жизнь и благополучие, ведь узнай Орден о предательстве, нити могли вывести к нему. А так рисковать я не мог. Так что сами решайте, любил я Канду или нет.
Падение Семьи сильно подействовало на меня. Мое физическое и психическое здоровье серьезно пошатнулось. Я уже не принадлежал себе. Мою болезнь называют раздвоением личности. Это страшно, когда в твоей голове обитают сразу несколько людей. Ты не помнишь, что делал накануне, потому что поступки совершаешь не ты, а кто-то из твоих вторых «Я». Всего нас трое. Первый образ принадлежит мне. Второй образ я зову Плаксой. Он ужасно пуглив и совершенно неприспособлен к нормальной жизни. Он ежедневно рыдает у Канды на груди. Наверное, со стороны это выглядит забавно, но представьте каково мне, этакому гордецу, опускаться до такого. Плакса сожжет это письмо из-за боязни обнаружения.
Третьего я зову Громилой. Он любит выпить, побуянить и сражается с Кандой при первом удобном случае. Я видел на теле нашего общего друга настоящие раны от стычек с ним, хотя Канда в последнее время утверждает, что Громила начал вести себя вполне прилично. Но я до сих пор не могу забыть о том, как он пытался задушить Канду во сне, и лишь мое появление спасло ему жизнь. Громила сожжет это письмо, потому что считает нас с Плаксой слюнявыми нытиками. Кого-то в большей, кого-то в меньшей степени. Не суть важно. Дорогие мои друзья, если вам в руки попадет это письмо, прошу вас, сберегите его! Плакса, иди, порыдай в ванной, от этого будет больше проку! Громила, медленно положи письмо на место и иди лучше дальше уничтожать библиотеку. С «Макбетом» ты вчера не закончил!»
От абсурдности заявления я рассмеялся. Мне казалось глупым, что Удовольствие связывался со своими «Я» таким образом.
- Вообще-то он серьезно, - недовольно обронил профессор, - Тики не один жил в этом доме. Помимо Канды, в этом доме существовали еще две независимые друг от друга личности. Это не смешно, Тики, Удовольствие был тяжело болен. Ты был бы удивлен, если бы увидел их троих, появляющихся друг за другом… Это было незабываемо.
- Незабываемо! – вдруг повторил молчавший до сего момента Канда. - Когда мы встретились впервые с того дня, как погибли Нои, я его не узнал. Он выглядел оборванцем, он пах как оборванец, и был страшно голоден, словно не ел неделю. И эти личности… он менял их как перчатки. Я не знаю, что на него так действовало. Видимо, он был расстроен моим появлением, переживал, что я увижу его в таком виде, но за пять минут нашего разговора я увидел всех троих. Словами не могу высказать, в каком ужасе он был, когда снова пришел в себя. Ему казалось это таким постыдным, таким неправильным…
- Он пытался с этим справиться? – с надеждой спросил я. Мне казалась нелепым вся ситуация. Неужели настолько могущественное существо, как Ной, не мог сладить с собственной болезнью?!
- Ты этого понять не в силах, - Канда со злостью уставился на меня. - Когда погибла Семья, он потерял все. У него больше не было денег, у него не было здоровья, у него не было сил и чьей-либо поддержки. Но у него был я, и хоть что-то мне было по силам. Кое-как договорившись с его личностями, я мог заставить их есть. Тики больше не болел так часто, он жил в тепле и уюте. Не было частых простуд и всего прочего.
- И, тем не менее, он хотел, чтобы ты его оставил, - вдруг заявил профессор. Канда вздрогнул и вжался в кресло.
- Как... ты и об этом знаешь? – тихо спросил он.
- В этом письме есть все, я же говорил.
Я скосил глаза на бумагу и неуверенно продолжил чтение:
- «Но, я не думаю, что вам важно знать все о моих личностях, ведь я хочу рассказать вам о Канде. Дело ведь даже не в том, что он видит меня таким – сломленным, диким и совершенно сумасшедшим. Пусть ему сложно привыкнуть ко мне такому, я просто не желаю, чтобы он оставался со мной рядом.
Я ведь не глуп и понимаю, что такому, как он, нельзя находиться со мной в одном помещении дольше пяти минут, а он живет со мной вот уже третий месяц. Было бы проще, если бы остаток жизни он провел со своими детьми и думал, что я погиб в тот вечер, когда Семья была уничтожена».
От письма меня отвлек странный звук. Возможно, мне показалось, но покойный экзорцист всхлипнул. Он спрятал свое лицо в раскрытой ладони, и я не мог понять его выражение.
- «Я беспокоюсь за его разум, ведь именно разум Канды важнее для меня, нежели его здоровье. Я знаю, как ему больно, я знаю, как близко он принимает к сердцу мое состояние. Увезите его. Спрячьте его от меня, я не думаю, что смогу спокойно сидеть на месте, если буду знать о том, что он есть где-то рядом. Я умоляю вас, спасите его от меня. Вся эта ситуация сильно действует на него, я вижу это, я чувствую это. Я ощущаю, как его мозги загнивают рядом со мной, и не могу позволить этому продолжаться. Я прошу у вас помощи, потому что знаю, как Канда ценит ваше мнение и вашу дружбу. Искренне надеюсь, что вам удастся его переубедить.
С уважением, Тики Микк, Удовольствие Ноя».
- Разумеется, мне не удалось его переубедить, - осторожно заметил профессор.
- Переубедить меня? – раздраженно фыркнул Канда. - За кого вы меня принимаете? Неужели ты, Лави, настолько отвратительного мнения обо мне, что был убежден в том, что твои уговоры смогут заставить меня оставить Тики? Он был совершенно одинок, он был страшно болен и не мог о себе позаботиться. А ты думал, что твои намеки помогут? Да скажи ты мне прямо, что Тики просил тебя об этом, я бы плюнул тебе в рожу и послал куда - подальше! Вы все решили за меня, тупые уроды! Вы даже не поинтересовались моим мнением, словно оно было вам настолько не нужно!
Он вдруг схватил лежащую на диване подушку и швырнул ее с такой злостью, что я не мог поверить своим глазам. Напускная спокойность слетела с него, подобно шелухе, он вдруг стал таким ранимым, таким напряженным, таким эмоциональным. И я понял, какой он на самом деле. Я понял, насколько уязвимый человек скрывался за холодной маской. Я покинул свое кресло и осторожно сел рядом с ним. Я гладил худые плечи, возможно, пытаясь защитить его, но момент был упущен еще сто лет назад, когда удовольствие Ноя не мог выразить своих слов, когда он позволил Канде остаться.
- Тебе бы никогда не хватило решимости…, - надтреснуто произнес он.
- Извини, - пробормотал я.
- Потому что, не смотря на то, что ты был так крут, ты оставался чертовым трусом. Ты мог убить кого угодно, ты мог причинить боль кому угодно, но у тебя никогда не хватало решимости поговорить со мной в открытую.
Мне стало стыдно. Пусть я не должен был ощущать этих эмоций, но отчего-то я знал, что был в ответе за то, что произошло. Канда подался вперед, и я крепко обнял его. Мне никто не говорил, но я знал – ему немного осталось. Он имел право получить немного тепла.
- Я, наверное, мог бы придумать оправдание, - я чувствовал, что он улыбается, - мог бы соврать, но я готов признаться, что никогда не разделял вас обоих. Ты и тот Тики для меня – единое целое. Скажи мне, я, правда, сошел с ума?
Его дыхание щекотало мне шею. Я пытался выдумать ответ, который бы его не расстроил, но проходило время, и я понимал, что само мое молчание печалит его куда больше, чем все несказанные слова.
- Что мне делать? – прошептал Канда.
- Я не знаю… - ответил я с горечью.
- Я проиграл этот бой. Мне связали руки мыслями единственного человека, мнение которого я ценил. Эта история не могла закончиться хорошо, уж слишком мы через многое переступали. Все эти отношения с самого из начала были преступны… Что мне делать?
Дико хотелось курить. Я поглаживал пальцами его волосы и пытался сочинить ответ, который бы его устроил.
- Не все так страшно, - отозвался я как можно небрежнее. - Мы переродились. Ты переродился. Теперь все можно исправить.
Он отстранился от меня, грустно улыбнулся и прижался губами к моим губам. Я целовал его, и это казалось вполне нормальным, адекватным. Он был дорог мне, этот безумный человек, пусть даже помимо его существовало нечто более ценное, совершенно любимое. Я осознавал, что где-то внутри этого тела за нами поглядывает Алекс, что, возможно, он недоволен, но отказать Канде сейчас было совершенно неправильно.
Я успел поймать его тело в тот момент, когда экзорцист стал падать. В ужасе я смотрел на его закрытые глаза. Кажется, я закричал что-то, когда попытался нащупать пульс, но его не было. К нам на ковер рухнул профессор, неловко подвернув больную ногу, и взял Алекса за руку. Канда умер, и я дико боялся того, что вместе с ним может умереть и он.
Черные ресницы дрогнули. Меня затрясло от невыносимого облегчения, когда он посмотрел прямо на меня. Губы Алекса сложились в улыбку.
Кажется, я бормотал глупые слова благодарности, обнимая его, целуя его веки, щеки, губы, уши. Я и сам не мог понять, был ли я счастлив, но то, что он остался жив, дарило мне чувство бесконечной радости.

Чуть позже должен быть эпилог, но там немного)) Жду его от беты)
И напишите уже комментарий)